тем не менее он нес ее почти бегом, и нес уже не малое расстояние. Потом она помнила, как он поставил ее на ноги, упрашивая потерпеть, пока они сядут за столик в какой-то забегаловке. Потом в ее руках оказалась чашка горячего кофе, но она не была способна эту чашку удержать и Льер осторожно поил ее. Только после третьего глотка слабость стала отступать и мысли прояснились.
- Что со мною? – дрожащим голосом спросила она.
- Я все объясню, но чуть попозже, а пока ты должна съесть этот гамбургер, ничего более сытно здесь нет. Тебе надо обязательно покушать, чтобы силы вернулись. Он хоть и не очень вкусный, - явно оправдываясь, - добавил Льер, - но ты им не отравишься... – Селин, не слушая его больше зубами вонзилась в гамбургер и чуть не застонала от наслаждения. Еда, действительно, вернула ей часть сил, и она уже на своих ногах вышла из кафе, Льер заставил ее обнять его за талию, сам обнял ее за плечи, без всякого пошлого контекста, просто для того, чтобы поддерживать, и не дожидаясь вопроса Селин, сразу начал рассказывать:
- Понимаешь, единение с природой – это твоя духовная сущность, которая пока спит, поскольку вокруг нет ни лесов, ни садов. Когда я нашел этот сад, то сразу решил, что он поможет тебе вспомнить, кто ты есть, я думал, что он наполнит тебя силой… Вот я идиот, - горестно сказал он. – Я думал ты почерпнешь силу у деревьев, а ты, наоборот, отдала им свою. Я едва успел тебя остановить. Но ничего, в любом случае то, что случилось было для тебя полезно. Духовная энергия, находящаяся у тебя в застое, начала движение. Сейчас мы зайдем в кафе, в котором были утром, по-моему, на счету осталось немного денег на пару пирожных. Заберем их с собой, съешь после ужина перед сном. Посмотришь, утром проснешься полной сил и будет такое непередаваемое ощущение бурлящей энергии. – Селин слушала его в пол уха. Встрепенулась она только когда перед ней на тарелочки появились пироженки и чашка по-настоящему вкусного кофе.
- Ты говорил забрать пирожные с собой и съесть после ужина? – спросила она с набитым ртом. – А фиг ты угадал, - засмеялась она, приканчивая и второе.
- Селин! – в шутливом ужасе закричал Льер. – Скоро ужин.
- И ужин я тоже съем безмятежно ответила она.
- Кошмар, пожалуй, мне надо начинать переживать, как тебя прокормить, - несмотря на такие обидные слова Селин было вообще не обидно и не стыдно, она как-то ощущала, что Льеру невыразимо приятно угощать ее и заботиться о ней. Они подошли к своему корпусу. – Не вздумай уснуть, пока не поужинаешь, строго предупредил ее Льер. – Я, конечно, прослежу, но ты после всего можешь очень крепко уснуть и тарабанить кулаками по двери, пытаясь тебя разбудить будет неправильно.
- Хорошо, - лениво ответила Селин и сладко зевнула. Спать хотелось неимоверно.
- Селин! – на ухо ей рявкнул Льер, не давая устроиться у него на плече. – Иди умойся холодной водой и жди ужина.
- Хорошо, - уже по-честному ответила она и поплелась в туалетную комнату.
Кн. 2 Ч. 1 Гл. 21
Глава 21
Льер был прав. Утром Селин проснулась полной сил и полностью отдохнувшей. Теперь, все неясные обрывки воспоминаний выстроились в один ряд, и хоть кое-где еще оставались провалы, в целом Селин вспомнила все, вспомнила и поразилась… самой себе.
…Селин ненавидела быть от кого-то зависимой или быть кому-то хоть чем-то обязанной, поэтому она никогда не принимала подарки, если знала, что ей нечем отблагодарить в ответ. Никогда не принимала знаки внимания от кого бы то ни было, если знала, что что с этим человеком ей не интересно и он ей не нужен. Она сначала хотела также поступить и с Льером. Нет, Селин заранее никаких планов не составляла, просто она знала себя, знала, что как только ей предложат помощь, или предложат подарок (пусть даже в виде похода в кафе), внутри нее поднимается какой-то непробиваемый щит, который не позволит ей согласится. Возможно, это была гордость, возможно упрямство, возможно и то, и другое, но скорее всего, это была осторожность зверя, боящегося попасть в ловушку или капкан. С этим чувством Селин жила постоянно, никогда ни от кого не принимая ни подарков, ни внимания, если не знала, что не сможет отблагодарить в ответ. Так что же сейчас с ней случилось? Почему она в кафе совершенно беззастенчиво, без всякого смущения опустошала крошечные денежные накопления Льера (стипендия была очень маленькой, поскольку считалось, что курсанты живут на всем готовом и в деньгах они не нуждаются), и совесть ее, при этом, не мучила ну ни капельки! Селин надолго задумалась над этим обстоятельством. Интуиция шептала ей, что ответ лежит на поверхности и Селин его нашла.
Если кто-то пытался оказывать ей внимание, Селин всегда четко ощущала, что от нее ждут в ответ секса (ну, во всяком случае страстного поцелуя, точно). Секс между курсантами был запрещен, но разве такой запрет может остановить жаждущих? Всегда имелись несколько местечек, не просматриваемых камерами, все курсанты знали о них (да и преподаватели тоже Селин в этом не сомневалась), и вот в эти места обычно и предлагалось прогуляться, когда подразумевалось что-то запрещенное правилами. За такие предложения (лично ей), Селин била жестоко и безжалостно, она знала и болевые точки, и болевые приемы… жизнь научила. К Селин с откровенными предложениями больше никогда не подходили, а вот вскользь, исподволь очень часто пытались «подкатить», но Селин всегда была настороже, и тут вдруг она себя так странно повела. Может дело в том, что Льер, действительно, не хотел с ней… секса? Да как такое может быть?! И все же едва это предположив, она точно почувствовала, что Льер отказался бы от секса с ней, даже если бы она его сама предложила. Получается он не врал, когда говорил, что никогда даже
