Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
– Вон оно как, – сочувственно протянул консьерж. – Серьезный у вас редактор.
– Зверь! – подтвердил Лавров.
– Жаль, но я с этим жильцом контакта установить не сумел, – признался бывший вояка. – Больно он важный, заносчивый. Пройдет – в жизни не поздоровается. Задерет голову и смотрит в сторону, будто никого вокруг не видит. Никто к нему не ходит – ни родня, ни друзья. Зато раза два-три в неделю он девочек к себе водит. Сам страшный, а девочек красивых выбирает, совсем юных… они ему в дочери годятся, а он с ними спит.
– Спит? – переспросил Лавров.
– А зачем еще девиц к себе водить? Притом разных? Уходят они от него утром, к слову сказать, очень довольные. Видно, этот циркач на деньги не скупится, платит им хорошо. Иначе с чего бы они соглашались его ублажать? Нынче ведь молодежь практичная пошла, расчетливая. Задарма шагу не ступят.
– Да-да… – рассеянно подтвердил мнимый журналист. – Он давно тут живет?
– Этого не скажу, я сам только второй год консьержем работаю.
– А что другие жильцы о нем говорят?
– Ничего. Странно, вы не находите? Может, он насолил им чем-нибудь? Или просто боятся? Глаз у него нехороший, пронзительный и… – консьерж запнулся, подбирая подходящее слово, – …злой, что ли. Глянет – будто прострелит. Я никак не разберу, карие у него глаза или серые? Не поймешь. Кстати, квартиру он снимает.
– На каком этаже?
– На третьем, номер сто девятнадцать.
Лавров подумал, что идти к Раметову нет смысла. Тот ему просто не откроет. А подслушивать под дверью смешно.
«Что ты собираешься услышать, Рома? – прозвучал в его ушах голос Глории. – Иди-ка ты спать. У тебя осталось на отдых два-три часа. Не то завтра будешь клевать носом, а у тебя задание: следить за Смоляковой!»
– К черту, – выругался он.
– Правильно, – поддержал его консьерж. – Пошлите вы к черту своего редактора и не связывайтесь с этим циркачом. Мутный он какой-то. Темная лошадка!
Лавров вышел на улицу и направился к машине с мыслями о Глории. Неужели она контролирует его на расстоянии? Или у него разыгралась больная фантазия?
Было тепло. Над городом зарождался робкий зеленоватый рассвет. Роман чувствовал накопившуюся за последние сутки усталость. Дальняя поездка, бессонная ночь, а сна ни в одном глазу, как будто открылось не то второе, не то третье дыхание. В то же время он ощущал потребность в отдыхе. Его реакция притупилась, глаза болели. Но вместо того чтобы ехать домой, он зачем-то свернул в другую сторону. Наверное, назло Глории. Пусть не думает, что превратила его в марионетку, готовую слепо исполнять команды. У него есть своя голова на плечах. И он вправе сам решать, куда и когда ехать, чем заниматься сегодня, а что отложить на завтра.
Параллельно Татарской шла улица Бахрушина, где Раметов, если верить его словам, держал антикварную лавку. Туда и направился Лавров – на малой скорости, стараясь быть предельно внимательным. За поворотом его с оглушительным воем сирен обогнали две пожарных машины.
Выругавшись, Лавров прибавил газу и вскоре оказался у жилого дома, где пожарники уже в спешном порядке приступали к тушению пламени, объявшего первый этаж, переоборудованный под торговую точку. Огонь вырывался из разбитых витрин с торца здания.
Начальник охраны вышел из машины и приблизился к толпе встревоженных людей.
– Похоже на поджог, – донеслись до него слова жильца, который возбужденно разговаривал с командиром пожарников. – Антикварный магазин горит! Захудалая была лавчонка…
«Лавочка закрылась раньше, чем кое-кто предполагал», – подумал Лавров, глядя на суету пожарников, дым и багровые языки пламени.
– Видать, конкуренты пожар устроили, – обсуждали происшествие испуганные обитатели многоэтажки и невесть откуда взявшиеся зеваки. – Не поделили чего-то. Или хозяин дань платить отказался.
– Какую дань? Прошли те времена…
– Значит, проводка замкнула…
– Нынче торгаши на всем экономят, совсем совесть потеряли. А нам – беда! Огонь вот-вот на второй этаж перекинется…
– Даст Бог, потушат!..
* * *
Тем же утром в дом на Васильевской улице вошла элегантно одетая женщина и вызвала лифт. Консьержка проводила ее отсутствующим взглядом и уткнулась обратно в книжку.
Лифт остановился на седьмом этаже. Женщина вышла, огляделась и позвонила в одну из квартир. За дверью стояла тишина. Еще звонок, и тот же результат. Гостью явно никто не ждал. Она постояла минуту, словно прислушиваясь, что происходит в квартире, потом попробовала повернуть дверную ручку.
С тихим щелчком дверь приоткрылась. В прихожей горел свет. Голубой ковер на полу был сплошь усыпан блестящими осколками…
Гостья скользнула внутрь и увидела разбитые зеркальные дверцы шкафа-купе, куски черного крепа и большую пустую раму от зеркала с торчащими кое-где зубьями стекла. Рядом с рамой на полу валялся молоток.
Кто-то устроил здесь настоящее побоище, войну с зеркалами. Впрочем, пострадали не только они. Молоток был испачкан кровью. На некоторых осколках тоже виднелась подсохшая кровь, а на ковре – кровавые следы. Эти следы вели по коридору к одной из дверей.
Гостье ничего не оставалось, как идти по этим бурым следам и гадать, что же она застанет в комнате. Через распахнутую дверь была видна двуспальная кровать с лежащим на ней телом хозяйки квартиры.
– Кому бы это еще быть? – прошептала гостья, приближаясь к кровати.
Молодая женщина лежала на боку, разбросав руки. Пшеничные волосы ее спутались и закрывали лицо. Она была одета в желтый шелковый пеньюар, который задрался, открывая взгляду гладкие точеные икры и красивые колени. Светлое покрывало в ногах пестрело кровавыми пятнами. На тонких, изящных ступнях женщины запеклась кровь. В комнате – а это по всем признакам была спальня – стоял крепкий запах французских духов и алкоголя. Рядом с телом валялась пустая бутылка из-под дорогого коньяка с остатками содержимого на дне.
– Ох-хо-хо! – вырвалось у гостьи.
Она тяжело вздохнула и наклонилась над телом. Запах алкоголя усилился. Женщина была жива, по крайней мере, она дышала, и цвет кожи у нее был нормальный.
Гостья обошла всю квартиру – комнату за комнатой, заглянула даже в кухню и большую ванную с итальянской плиткой и джакузи – но больше никого не нашла. Все уцелевшие зеркала были завешены траурным крепом, часы остановлены. На ореховом комоде стоял портрет мужчины лет тридцати пяти – тридцати восьми с черной лентой на уголке. Перед ним желтым восковым пятном распылалась церковная свеча.
Гостья постояла у портрета и вернулась в спальню. Потрогала хозяйку квартиры за плечо – но та и не думала просыпаться. Она только почмокала пухлыми розовыми губами и устроилась поудобнее.
Гостья попыталась ее растолкать. Бесполезно. Что было делать? Оставаться в квартире и ждать? Она вздохнула, поправила на спящей подол пеньюара и отправилась в гостиную. Если уж ждать, то здесь, в мягком кресле.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
