появиться на суде как свободный человек. Церковников присутствие такого опасного мага рядом нервировало — стражи здесь было с полсотни, притом и них с десяток боевых магов. Недолюбливая одаренных, Святой Престол все же не гнушался пользоваться их услугами.
Внезапно все вскочили, а дож не слишком скрываясь, ухмыльнулся.
— Надо же, само Святейшество явилось, — негромко сказал он. Впрочем, епископам наверняка все было слышно. Акустика в зале была прекрасная.
Я во все глаза смотрела на неспешно идущего между рядами невысокого мужчину лет сорока в пурпурных одеждах, вышитых золотом и высоком головном уборе… из-под которого непритязательно выбивались светлые пряди. Понтифик Агастус оказался гораздо менее величественным, чем его изображали на портретах. Лицо его было сонным, и даже опухшим — от алкоголя ли, или праздного образа жизни, но при этом он все же был удивительно красив. Будучи потомком древнего патрицианского рода, Агастус унаследовал от предков благородный и утонченный облик, который не портила даже некоторая развязность манер, совсем не сочетающаяся с высоким саном.
— Не обращайте на меня внимания, — грациозно отмахнулся Понтифик от подбежавшего к нему служке. — Я сегодня только зритель.
Он проигнорировал кресло, поставленное для него, и уселся прямо позади нас, тут же протянув холеную руку, украшенную перстнями, для поцелуев. Дож, ничем не показав своего раздражения, склонился над ладонью Агастуса, ничем не показав своего раздражения, и только после этого, Понтифик, кинув на остальных пренебрежительный взгляд, кивнул.
— Не надо формальностей, я тут только как зритель. Ну же, садитесь, сеньоры и сеньориты! Давайте начнём. Я не хочу опоздать на премьеру в новом театре. Говорят, представление весьма занятное!
Дож насмешливо сверкнул глазом.
— Не занятнее того, что мы сейчас увидим. Так что я, лично, никуда не спешу.
Корбина Рихтера, подданного Грейдорской империи, не имели права подвергнуть суду, светскому или церковному, без веских на то оснований. Разве что отлучить от Церкви. Но угроза эта для повелителя стихий едва ли была серьезной, а император Грейдора, Анжей, счёл бы подобное деяние практически оскорблением — ведь повелитель стихий служил лично ему. Ссорится с молодым правителем грозной империи никто не хотел. Но тут выдался просто удачнейший случай выдворить Рихтера за пределы страны. Разрушения, тысячи свидетелей, сотни жертв… И все из-за потери контроля над магией.
Кардильеро не просто так ездил в Конте. Дознаватель лично опросил и привез из провинции тех, кого так или иначе затронула стихия. Среди нескольких жертв — торговцев, крестьян, рыболовов, я увидела парочку знакомых лиц. Всех их мне пришлось лечить в ту злополучную ночь, когда Рихтера привезли в беспамятстве. Они робко мне кивали и тут же отводили взгляд, будто и я была в чём-то виновата.
Один из епископов поднялся и зачитал обвинение, представил пострадавших, перечислив список имен — и тех, кто был здесь, и тех, кто не приехал. И только затем дал возможность высказаться Рихтеру. Тот, обычно многословный, в этот раз был вполне лаконичен, коротко и точно описав события, предшествующие потере контроля. Когда он заговорил о больнице Святого Антония, его прервал всё тот же епископ.
— Насколько я знаю, здесь присутствует целительница, что вас излечила.
— Да, сеньорита Бьянки.
— В каких вы с ней отношениях?
Мне показалось, что в мой позвоночник воткнули железный штырь. Дыхание застряло где-то в груди.
— Как вы сказали, она меня спасла, — спокойно сказал Рихтер, безмятежно покачивая ногой. — До этого момента мы знакомы не были.
— Что вас связывает в настоящее время? Ведь вы уже излечились, а сеньорита Бьянки живет с вами в одном доме.
— Доме дона Фоскарини, — уточнил повелитель стихий. — Но я понял, на что вы намекаете. Как нехорошо, святой отец, лезть в чужую жизнь.
Тут уже дыхание задержали все. Грейдорцу хватило наглости читать мораль священнику! Тот побагровел, открыл было рот, но в этот момент Корбин его прервал.
— Но так и быть, я признаюсь. Я ухаживаю за сеньоритой, и желаю видеть её своей женой. Так что я несколько необъективен по отношению к ней. Но вот она, боюсь, совсем не отвечает мне той же взаимностью.
Мне хотелось сползти на стуле и слиться с полом, вместо этого я постаралась сделать каменное лицо, старательно высчитывая собственный пульс, который просто зашкаливал. Все отлично понимали, для чего задавались подобные вопросы. Когда я выйду как свидетель со стороны обвиняемого, меня будет легче обвинить в предвзятости.
О том, что у подобного вопроса есть еще один мотив, я поняла лишь благодаря адвокату Фоскарини. Тот склонился к моему плечу и прошептал:
— Хорошо что Рихтер подсуетился, и сделал вам предложение. Потому что теперь даже если вам зададут неудобные вопросы о вашем… к-хе-кхе, флирте, вы все сможете свести на тему брака.
— Корбин не делал мне… — начала было я и замерла.
Так его слова о серьезных ухаживаниях… лишь только для того, чтобы на суде меня не опорочили, как его любовницу? Я крепче сжала подлокотники, понимая, что сейчас многие на меня смотрят. Сонди заерзал, будто не в силах был терпеть отголосок моих эмоций. Допрос продолжился, мне же сосредоточиться на происходящем было уже сложно.
После Корбина начали вызывать свидетелей — со стороны защиты. Вико, Летицию Фоскарини — тех, кто был рядом, когда источник мага начал сбоить. Голос епископа был полон яда.
— Вы говорите, что срыв сеньора Рихтера произошёл из-за нападения, но ведь он произошёл и позднее, в Ценасси.
— Тогда всё было под контролем, — ответил боевой маг, умолчав о том, как он летал из окна.
— Но кто гарантирует, что в следующий раз повелителя стихий удастся остановить. Если он в следующий раз разозлиться или…
— Возражаю! — лениво сказал Рихтер со своего места. — Контроль над источником я потерял не из-за своей эмоциональной неустойчивости, а из-за нападения. Притом достать меня удастся не каждому.
— Свидетелей нападения, конечно, нет, — скривил губы обвинитель. Я удивленно покосилась на Фоскарини. Неужели он не рассказал Кардильеро о мнемоскопии? Она ведь прошла вполне удачно — хотя её результатами со мной так никто не поделился.
В этот момент сеньор Улларо, адвокат Фоскарини, вскочил, будто только и ждал этого момента.
— Раз уж мы говорим о доказательствах злостного, не имеющего прецендентов нападения на повелителя стихий, нам стоит выслушать тех, кто первым обнаружил свидетельство оного.
Вот и моя очередь. Я вышла на помост, устроившись перед церковной коллегией, и потупила взгляд.
— Ваше имя и род деятельности, сеньорита.
— Рената Бьянки, целительница больницы Святого Антония в Меноде, провинции Конте.
— Говорите громче! — попросил молодой секретарь, сочувственно мне улыбнувшийся.
Мне пришлось все повторить. От меня ждали рассказа о
