Она королевской крови и любимица своего отца. Она должна быть более чем адекватной, чтобы выразить наше почтение.
— Решение принято, — сказал Райвин.
Мой отец спустился по лестнице, ведущей с помоста, небрежной походкой направляясь к Райвину. Он остановился перед послом с вызывающим выражением лица.
— В договоре четко указано, что один из детей короля будет принесен в жертву в качестве оплаты. В нем не говорится, что вы можете сделать этот выбор.
Я напряглась. Принесена в жертву. Не пленница. Он ожидал, что я умру. Что-то сломалось внутри меня, и я почувствовала, как мои конечности онемели. Казалось, что вся борьба во мне исчезла. Мой собственный отец хотел моей смерти. Это был его план с самого начала.
— Ты не в том положении, чтобы вести переговоры, старик, — сказал Райвин.
Внезапно мой отец переместил свой вес, и я уловила блеск стали, когда он обнажил кинжал, спрятанный в складках его туники. Блеснуло лезвие, и он сделал шаг вперед.
— Не заставляй меня делать это. Не заставляй меня самому совершать жертвоприношение.
Он пристально посмотрел на меня, его глаза горели решимостью.
— Это должно быть сделано.
Мой отец придвинулся ближе, намереваясь убить меня, но я осталась там, где была, не в силах пошевелиться.
Если в моем сердце и оставалось что-то, что можно было разбить, то оно превратилось в прах. Он убил бы меня, чтобы уберечь кого-нибудь из моих сестер от подобной участи. Я уставилась на своего отца, человека, который вырастил меня. Он знал, что я сделаю все ради своих сестер. Это всегда было пониманием. Я должна была оберегать их. Это вбивали в меня с детства.
— Отступи, — сказал Райвин сквозь стиснутые зубы. — Слово Морты окончательное. Его нельзя изменить.
— Сделай это, — прошипела я.
Если бы убийство меня было лазейкой для спасения моей сестры, я бы не сопротивлялась.
— Они не могут заполучить Софию.
Мой отец двигался так быстро, что я ахнула, приготовившись к удару, но вместо укуса лезвия меня швырнули на землю, а Райвин занял мое место.
Во вспышке серебра кинжал нашел цель, мой отец глубоко вонзил его в грудь Райвина. Я закричала, когда кинжал пронзил посла, из раны хлынула кровь.
— Нет!
Я пыталась подойти к нему, но какая-то невидимая сила удерживала меня. Пытаясь вырваться, я отчаянно пыталась дотянуться до него.
— Райвин!
Пульс участился, дыхание участилось, я боролась со своими невидимыми оковами. Райвин действительно словил мой удар?
Посол уставился на моего отца с выражением чистой ярости на лице. Мой отец отшатнулся.
— Этот клинок предназначался не тебе.
Вокруг нас раздались крики, но я не могла видеть своих сестер. Комната наполнилась тенями, обвивающимися вокруг нас, как ленты смерти. Температура упала, и мурашки побежали по моим обнаженным рукам. Мое дыхание вырывалось облачками.
Я все еще была на мраморном полу, пытаясь освободиться от невидимых пут. Испуганный крик заставил меня поднять глаза, и я втянула воздух. Мой отец стоял вертикально, нависая надо мной, его пальцы ног в нескольких дюймах над землей. Его тело сотрясали тихие рыдания, глаза были полны слез.
— Прости, Ара. Это должна была быть ты. Ты была единственной, у кого был шанс.
— Отец!
Мои сестры закричали, все трое они кричали и плакали. Их страх был осязаем, и тени усилились.
— Aрa!
Могли ли они видеть нас? Они смотрели, как наш отец пытался покончить со мной? Паника сковала мою грудь, сдавливая, как змея, высасывающая жизнь из своей жертвы.
— Кора? София? Лагина? Вы в безопасности?
— Aрa? Где ты? —
голос был так далеко, что я не могла разобрать, кому он принадлежал.
Тени сгустились, и я задалась вопросом, не подпитывались ли они ужасом, который они ощущали вокруг себя, становясь сильнее по мере того, как они поглощали наше бедствие.
Я могла видеть Райвина и моего отца. Нас троих в круге слабого света, окруженных тьмой. Мой отец рыдал, и он выглядел старше, чем я когда-либо видела его. Он выглядел так, словно сломался под давлением всего, что произошло между нами.
Мое сердце болело. Он был готов пожертвовать мной, но я согласилась с этим. Я ненавидела его за то, что он так быстро лишил меня жизни, но я понимала этот призыв к исполнению долга. Это стремление отдать все ради тех, кто тебе дорог.
— Пожалуйста, прекрати это. Отпусти его.
Глаза Райвина нашли мои, и я поискала любую искру человечности, любой признак того, что на него можно повлиять, чтобы он обрел сострадание.
Слезы текли по моим щекам.
— Пожалуйста.
Посол оторвал свой пристальный взгляд от моего.
— Он хотел убить тебя, и все же ты умоляешь сохранить ему жизнь?
— Он мой отец, — сказала я, но мой разум был в состоянии войны с моим сердцем.
Тени сомкнулись вокруг нас, закручиваясь циклоном вокруг моего отца, Райвина и меня.
Мой отец плакал, что-то бессвязно бормоча. Слезы и сопли текли по его лицу. Видеть его таким было невыносимо. Я сжалась, находя только сочувствие, несмотря на то, что он сделал со мной.
— Пожалуйста, освободи его.
— Спроси его, кто убил твою служанку, — сказал Райвин.
Мой лоб нахмурился, и я заметила немедленную перемену в реакции моего отца. Слезы мгновенно прекратились, и он перевел взгляд на меня. В его темных глазах не было никаких признаков раскаяния. На самом деле, это слишком сильно напомнило мне тот отстраненный взгляд, который я поймала на себе.
— Отец? О чем он говорит?
Невидимая сила все еще прижимала меня к земле, не позволяя встать и посмотреть ему в лицо.
— Ты знаешь, кто убил Милу?
— Скажи ей, — подбодрил Райвин. — Давай. Скажи ей.
— Отец?
Райвин выдернул кинжал, который все еще торчал у него в груди, из своего тела. Хлынула кровь, но он даже не казался раненым. Он подошел ко мне причинно, затем схватил меня за руку,
