недоверчиво спросил Речник, глядя то на крышку, то на сармата. Люк удерживали на месте тяжёлые скобы и замки. За таким, наверное, можно было без тревог пересидеть Применение!
- Отойди, - сказал сармат, снимая с плеча сфалт. – Сейчас откроется…
Фрисс попятился от брызг металла и рилкара. Он вспомнил слова Иреглана о крысах из порта, подданных вождя Наири. Может ли внизу быть их логово? Хотя нет… слишком узкие проёмы вокруг люка. А через сам люк крысы не ходят – может, они и подняли бы крышку, но каждый раз закрывать всё на замки?! Нет, оно тут со времён Применения…
Даже Гедимин открыл колодец с трудом, потратив и время, и усилия, и плазму. Фрисс ждал в стороне, разглядывая порт и подстанции, и так задумался, что пропустил, когда сармат откинул крышку. Но загрохотала она так, что задрожала мостовая.
- Свинец, - сказал Гедимин, тяжело дыша. – Свинец и кеззий. Что-то интересное они закрывали. Жаль, если это всего лишь топливо для корабельных альнкитов.
Речник спустился вслед за ним – не по стене, по крепким рилкаровым ступеням. Освещение в туннеле было ни к чему – ирренций светился достаточно ярко. Фрисс рассчитывал услышать вопли и шорох крыс, но услышал только тихое навязчивое шипение. Оно шло со всех сторон, отдаваясь в пустом коридоре, накатывало, как волны, и с каждым шагом становилось громче.
«Холодно… очень холодно… металл холодный… нет реакции… нет… остановилось… всё остановилось… только холод…» - странный звенящий голос зазвучал в голове Речника, заставляя кости дрожать. Но он не спит! Откуда это наваждение?!
«Распад… пусть начнётся распад… тепло… свет… Отпусти… отпусти… убери металл… так холодно… холодно… Сармат… отпусти… помогу… скорее… сармат… слишком холодно… отпусти!» - кому-то очень плохо было, и Фрисс – несмотря на зелёное пламя перед глазами и боль под черепом – рад был бы помочь, но какой из него сармат?!
- Я не понимаю тебя, - осторожно сказал он, прислонившись в стене, чтобы сослепу никуда не упасть. – Я не сармат. А он тебя, похоже, не слышит. Покажись! Я придумаю что-нибудь, но пока я не понимаю ни слова…
Боль и свечение пропали в один миг. Тяжелая рука сармата легла на плечо Речника.
- Фриссгейн, завтра же выгоню тебя из развалин! ЭСТ-лучи выжгли тебе мозг! Ты слышишь меня? Помнишь, кто ты?!
Фрисс услышал в его голосе тревогу, переходящую в ужас. И сразу же понял – рассказывать о видении бесполезно. И так он для Гедимина – полубезумная жертва облучения…
- Всё хорошо, Гедимин, - прошептал он в ответ. – Ты узнал что-нибудь об этом туннеле?
Сармат покачал головой и медленно отпустил его плечо. Они шли в молчании, и шипение становилось всё громче, а свет – всё ярче. А потом туннель оборвался, и на пороге огромной пещеры Фрисс увидел то, что заставило его содрогнуться.
Гроздьями, как семена Дерева Ифи, с потолка свисали иссиня-чёрные от поглощённой энергии Клоа, безглазые крылатые демоны. Тысячи и тысячи, с каждого камня… и пульсирующий жар исходил от них. Раскачиваясь во сне, Клоа с шипением выдыхали горячий воздух, и этот звук затапливал пещеру волна за волной. Речник сначала подумал, что сон их крепок, но шипение и шелест усилились – и демоны дождём посыпались с потолка, в падении расправляя крылья.
Фрисс и пикнуть не успел, как Гедимин оттолкнул его к стене и вжался в камень рядом с ним.
- Молчи, не шевелись, закрой глаза! – прошипел сармат, даже не прикасаясь к оружию. А потом стая Клоа понеслась к выходу мимо изыскателей, и Фрисс удивился, как не плавятся стены от жара и силы излучения…
Он закрыл глаза, но чувствовал, как сплошным потоком текут Клоа, потревоженные, но слепые и оттого не замечающие чужаков. Стая была огромна…
«Куда они полетят?» - думал Фрисс, стараясь не шевелиться и дышать потише. «И как мы теперь выйдем?»
Шум затих. Речник шевельнулся, но Гедимин снова прижал его к стене.
- Они полетят обратно, - прошептал он, и Речник виновато кивнул.
И Клоа снова устремились в пещеру, и долго возились в ней, кусая друг друга за хвосты и крылья, чтобы занять удобнейшее место на потолке… Когда возня сменилась ровным шипением, Гедимин потянул Фрисса к выходу, и они практически бесшумно ускользнули из подземелья. Дождь ещё лил, и столб пара поднимался над обломками подстанции… А вот станции тут не было, и Гедимин тихо вздохнул, оглянувшись на колодец.
- Буду знать, где у них гнездо. Гвеннон говорил, что у него слишком много Клоа на станции. Видимо, вылезают отсюда…
Из порта изыскатели уходили тихо и очень быстро – пока дождь не выпускал крыс на улицы, надо было вернуться в убежище. Ночной город, подсвеченный только Сидженом, плохо запомнился Речнику – ему было не до красот, пока он пробирался меж хищных кустов на улице Клер. Фрисс неплохо видел в полумраке, но тут ночи были редкостно тёмные. Он даже умудрился потерять Гедимина в особо густых зарослях. Только на рассвете сармат и Речник поднялись в «чистое» убежище, и первый щедро налил Би-плазмы себе и спутнику. Фрисс предложил ему пряности и сок Кууси, Гедимин посмотрел с большим сомнением, но всё-таки согласился и съел то, что получилось.
- Любопытно, - признал он, на большее Фрисс и не рассчитывал. – Так что мне с тобой делать? Флоний тебе вводить нельзя, и так один флоний вместо крови. А ЭСТ-излучение на тебе отыгралось. В полдень я пойду на берег… а ты, Фриссгейн, пойдёшь обратно к своим сородичам. Ещё немного облучения – и ты до костей обуглишься. Хватит с тебя.
