Она вновь устремила взор вниз, на дорогу: как она могла не заметить, что слева медленно выехал экипаж. Он неторопливо двигался, словно кучер и его лошадь спали на ходу.
Мура и граф наблюдали, как погрузивший в коляску связанных негодяев ленсман, собравшийся уже было занять свое место и везти добычу в участок, также увидел движущийся экипаж. Он внимательно проследил за ним и, видимо, приняв какое-то решение, вышел ему навстречу.
Экипаж остановился.
– Что там? – шепотом спросил граф.
– Не знаю, отсюда не слышно, – ответила Мура, как будто Рене и сам этого не знал.
– Самое главное, чтобы там не оказались сообщники преступников, – сказала Мура, – а вдруг они попытаются освободить своих людей?
Но возле экипажа ничего достойного внимания они не заметили. Ленсман, поговорив с седоками, вернулся к своей коляске, сел в нее и укатил. Экипаж же помчался в противоположную сторону – к Петербургу.
Пузик растерянно бросался из стороны в сторону, водя носом почти по земле – как бы найти след хозяйки?
– Кажется, я оставил там свое самопишущее перо, – с явным огорчением вспомнил граф Сантамери.
– Милый граф, не страшно, – сказала Мура, – ив каком-то смысле даже хорошо. Когда вы отплываете из Петербурга?
– Сегодня в полдень, даже не верится.
– Нам надо идти, – решила Мура, – мама и папа, наверное, уже потеряли всякое терпение. Как я им все объясню?
– Признаться, я и сам с трудом осознаю все то, что услышал от вас, и до сих пор не могу полностью поверить, что участвовал в таком интересном приключении.
Они спустились по тропинке вниз, потом вышли на дорожку, вдоль которой росли переставшие быть страшными кусты. На громкий крик Муры примчался радостный Пузик. И они все вместе двинулись к тому спуску, по которому час назад сбежала Мура, торопившаяся на помощь Пузику. В конце его она нечаянно оказалась в объятиях графа Сантамери.
– Вы – удивительная девушка, мадемуазель Мари. – Граф старался, чтобы кроме восхищения в его почтительной фразе прозвучало и уважение. – Как же вам удалось так быстро раскрыть ужасное преступление? Как же вы угадали преступника?
– Не так уж и быстро, – созналась Мура, – и должна вам признаться, милый Рене, что я подозревала многих. В том числе бедного Петю Родосского. И даже вас. Я полагаю, что если бы меньше думала о вас, то быстрее оказалась бы на верном пути.
– Вы думали обо мне? – спросил граф, стараясь придать своему голосу безразличие.
– О вас и о саркофаге Гомера, – подтвердила Мура.
– И что же вы думали? И самое главное – зачем?
– А как вы относитесь к Зигмунду Фрейду? – спросила неожиданно девушка. – Папа считает, что мы ничего о нем не знаем. Его злит новое учение, да и доктор Коровкин не признает его серьезным. Но я думаю, что в его учении о сновидениях что-то есть.
– Никогда не думал о снах и о Фрейде, – удивился граф. – Он не имеет никакого отношения к сети моих предприятий и к коллекционированию древностей.
– Я вспомнила о Фрейде только потому, что совсем недавно мне приснился сон. Хотите расскажу? – И так как Сантамери молчал, Мура продолжила:
– Мне приснился огромный средневековый замок, принадлежащий прекрасному рыцарю. Он был уже немолод, он был героем нескольких сражений и участвовал в самой грандиозной войне. Воин находился в своем замке с юной женой, и замок осаждали враги. Но из замка в пещеру вел потайной ход, и, когда владельцы замка поняли, что им не выдержать осаду, старый воин решил спасти жизнь своей молодой жены – воспользоваться потайным ходом. Женщина держала в руках толстый пергаменный том. Я это хорошо видела.
– Такой сон говорит о том, что вы слишком тщательно готовитесь к продолжению обучения. Вы очень много времени уделяете изучению истории. – Граф отвел глаза от пристально глядевшей на него Муры, прервавшей свое повествование. Она не стала отвечать на его реплику и продолжила:
– Женщина спаслась, сумела она сохранить и драгоценную книгу. Но владелец замка, старый рыцарь, славный полководец погиб от рук нападавших каталанцев. Я думаю, все происходило в Великой Греции.
– Это весь ваш сон? – спросил граф.
– Нет, история имела продолжение. Женщина, кажется, ее звали Гильерма, нашла приют в монастыре на севере Франции. Но самое главное – у нее родился сын. И потом, когда ребенок подрос, он выстроил такой же замок, каким владел его погибший отец. И дал новому замку отцовское имя, чтобы навеки запечатлеть героическую жизнь отца и его героическую смерть. Замок называется Сент-Омер. Вы слышали о таком?
– Но в сновидениях происходят и не такие чудеса, – хрипло ответил граф.
– Я продолжу, это еще не все. В своем сне я очень хорошо видела, как будто сама ходила по новому замку, видела небольшую потайную комнату, где хранится в кипарисовом ларце та самая пергаменная рукопись, которую спасла Гильерма.
– "Песнь о Роланде", наверное? – иронически подсказал граф.
– Нет, «Песнь о Троянской войне» – «Иллиада».
– А, – потянул граф, – ничего удивительного, поэма пользовалась большой популярностью в средневековье.
– Но на книге было написано и имя автора. – И торжественно произнесла:
– Sent-Homer.
– Не может быть! – взволнованно воскликнул граф. – Вы меня обманываете, вы не могли этого видеть во сне.
– Но это так, милый Рене, – подтвердила Мура, – и я так много размышляла над этим, что не смогла сразу же понять события, происходящие вокруг нашей подводной лодки «Дельфин». Хотя она взорвалась почти у меня на глазах, и Клим Кириллович в Сестрорецке читал статью о подводном флоте – а вдруг это взрыв диверсантов?
"Как я сразу не догадалась, что таинственное «ТСД» – технические стандарты «Дельфина», – подумала Мура, а вслух продолжила:
– Но меня больше интересовали карты, которые привез мне папа, когда приехал на концерт Брунгильды в Сестрорецк.
Граф остановился и закусил губу. Они уже подходили к «Вилле Сирень», где томились бессонным ожиданием родные Муры.
– Замок Сент-Омер до сих пор находится в департаменте Па-де-Кале? – неожиданно спросила Мура. – Вы ведь приехали оттуда?
Граф словно окаменел. Он смотрел на Муру, сомкнув плотно сжатые губы. Он ждал продолжения.
– Я заканчиваю рассказывать вам свой странный сон, – Мура чувствовала напряжение своего собеседника. – Это только сон. А во сне все так странно преображается. Слепой певец Гомер, написавший «Иллиаду», во сне превратился в маршала Николая де Сент-Омера. Он скончался от ран тридцатого января 1314 года. Его бренные останки положили в чудесный саркофаг. Где же саркофаг маршала де Сент-Омера? Его нет. Зато есть саркофаг Гомера, и вы утверждаете, что он подлинный. Вы из-за этого даже вызвали на дуэль доктора Коровкина.
