вдруг он попросит ее руки, и она не сможет ему отказать, потому что единственным рычагом воздействия и сдерживания его длинного языка был Саймон? Она подошла к окну. Если только Лонгстри с невероятной скоростью узнал, что Саймон собирается покинуть Англию? Ох, это ожидание сводило Оливию с ума! Хорошо, предположим, что малоизвестный джентльмен просто пришел с ней поговорить. Любые мысли, не связанные с бароном, заставляли ее сердце принимать обычный ритм.
— Здравствуй, малышка.
На знакомый голос Оливия обернулась точно солдат по команде. Она смотрела и не верила, открывая и закрывая рот. Саймон стоял перед ней не в дорожном костюме, а в обычном повседневном, но в очень помятом состоянии, как и его лицо. Волосы на голове взъерошены, а под глазами мешки — свидетельство бессонной ночи.
— Саймон! — то ли ликующе, то ли испуганно воскликнула она. — Что ты здесь делаешь? Я думала, ты должен быть уже на пути в Вену.
Саймон в медленном темпе с каждым шагом приближался к ней.
— Да, должен был. Но на самом деле я солгал про Вену. Я лишь хотел, чтобы, когда ты осознала, что мы больше не увидимся, что больше никогда не коснемся друг друга, ты осталась со мной. — Саймон пораженно поднял руки вверх. — Не злись, малышка, но я проверял тебя. И хоть ты отреагировала спокойно, твои глаза, мне казалось, выдавали другие чувства.
Оливия сделала притворно обиженный вид и сложила руки перед собой.
— Саймон, какой же ты…
Он перебил ее:
— Прежде чем ты выскажешь все, что думаешь обо мне и неважно, заслуженно или нет, я хочу задать тебе вопрос. — Он развел руки в стороны. — Оливия, я люблю тебя. И мои слова искренни. Хочешь или не хочешь ли ты это принять, но это так. И я хочу спросить тебя, любишь ли ты меня? Мне нужно знать только это. За этим я и приехал сюда. И без ответа я не уйду, даже если придется ночевать под дверью твоего дома.
Оливия опустила руки, рассматривая его во все глаза. Кровь застыла в жилах, а сердце ускорило ритм, но при этом она не могла оторвать от него глаз: настолько он был открыт с ней в своей мужественной и привлекательной оболочке. Оливия, глядя прямо в глаза и не спеша, наступала.
— Какой же ты все-таки взбалмошный, Саймон Смит! Ты упрямый, самоуверенный, иногда холодный, как лед. Ты делал выбор, принимал решения, не желая считаться со мной. — Оливия перевела дыхание и продолжила: — И при этом ты самый добрый, умный и привлекательный мужчина из всех, каких я когда-либо встречала.
Саймон был немало озадачен.
— И да, я люблю тебя, Саймон.
И в эту же секунду они расплылись в улыбке, а глаза их засверкали счастьем. Мешки Саймона вдруг куда-то исчезли, а лицо посветлело. Да и вообще он перестал выглядеть таким потрепанным. Саймон в порыве ликования поднял Оливию на руки и закружил. А затем отпустил и поцеловал.
О, как она скучала по вкусу его губ. И пусть они сейчас были слегка шероховатыми от ветра, но желание целовать его от этого меньше не стало. Он отпрянул от нее, заглянув в глаза.
— Это для тебя, — Саймон достал из внутреннего кармана нежно-розовый цветок. — Правда, он немного помялся по дороге.
Она приняла подарок, подозрительно рассматривая его.
— Это что, Пинк Кастион?
Саймон кивнул.
— Где же ты его достал?
Саймон пожал плечами.
— Вероятно, мне нужно чаще бывать в моем саду.
Оливия, улыбнувшись, взглянула на него из полуопущенных ресниц.
— В нашем саду. Я согласна выйти за тебя. — Прозвучали слова, которых он так долго ждал.
Саймон со всем вниманием воззрел на нее.
— Пусть меня ждут большие проблемы, сплетни, герцогские и супружеские обязанности, но я все равно скажу тебе «да», потому что не представляю своей жизни без тебя.
Саймон был удивлен ее решительности. Он сжал ее руки.
— Оливия, я не хочу, чтобы ты жертвовала своей мечтой ради меня. — Его глаза так же, как и слова, были искренни. — Обязанностей герцогини тебе не избежать, признаюсь честно. Сплетен, как и при любой помолвке, тоже…
Она прикрыла его губы пальцами руки, заставив замолчать.
— Мне все равно. Если через десятки лет мое сердце будет стучать так же, как сейчас, то это не имеет значения. И чем пытаться отговорить и пугать меня, давай лучше посмотрим, что получится.
Зеленые глаза притягивали его неустанно глядеть в них, утопая в изумрудных оттенках. Саймон крепко обнял ее. Обнял так, будто боялся, отпустив, потерять и не найти ее. И пусть будь что будет. Через несколько лет Оливия может проклясть его, пожалев, что вышла за него замуж. Но он жалеть не станет никогда и знал это прекрасно, как после лета приходит осень. И Саймон сделает все возможное, чтобы Оливия не только не пожалела об их браке, но и светилась каждый день как солнце. Он позаботится о том, чтобы она расцвела в его руках, точно Пинк Кастион на благородной почве с достаточным теплом, светом и любовью.
Эпилог
Поместье Ленд-парк, 1811 г.
— Благодарю вас, мистер Браун, за то, что позволили с вами сотрудничать. — Оливия пожала руку пожилому человеку. — И еще хотелось бы сказать спасибо за понимание. Вы же прекрасно осознаете, что при моем статусе невозможно ничем заниматься под собственным именем, и это кошмарно дискомфортно.
— Леди Лендская, я сочту за честь, если вы будете иллюстратором моего научного журнала! Я хоть человек не молодой, но по натуре либеральный. Сотрудничать с женщиной или с мужчиной для меня не имеет значения, поскольку для меня главное — это сами работы, в которых некоторые преуспевают больше остальных. Несомненно, герцогине не пристало расписывать какой-то журнал — так посчитают многие. Однако мы с вами вполне можем действовать скрытно и для начала вам необходимо придумать себе псевдоним. Когда будете готовы, то напишите мне. Адрес я вам оставил. Всего доброго, очаровательная леди Лендская. — Джентльмен поднес ее руку к губам.
Оливия, находясь в тени дома, провожала взглядом мистера Брауна, как он сел в экипаж и отправился в путь. Ее радости не было предела.
— Значит, — Саймон с наигранно возмущенной гримасой вышел из дома, — пока, казалось бы, горячо любимый муж был в командировке, дорогая жена уже заводит на стороне кавалеров?
Оливия засияла, встретив Саймона, и побежала к нему. Вцепившись в его шею, она отпрянула и чмокнула его в губы.
— Тебя не было всего два дня. Но я так по тебе соскучилась! — Оливия хотела обнять
