злость
Наше время
1124 год от основания Церкви
Спустя 11 лет после уничтожения Лона друидов
Второй день после годовщины Дня Единения
Время перевалило за полночь. Следовало торопиться.
Прежде чем уйти, Райз поинтересовался, сможет ли Ассамблея проследить связь автомобиля, лодки, вживленного чипа и Лориса. В ответ старик осыпал его очередной гневной тирадой, и Райз поспешно ретировался. Сменив шорты на рубашку и штаны, он отправился к гаражу.
Место оказалось самым заурядным, в секции общего хранения, где парковку мог позволить себе любой гражданин среднего достатка. За тонкой жестяной завесой стоял неброский автомобиль, каких по ночным улицам Республики носились сотни.
Башня Ассамблеи возвышалась в середине первого острова, месте, где городской ритм с наступлением ночи лишь едва замедлялся. Оставив автомобиль в переулке и направляясь к громаде корпуса-лепестка со взрывчаткой в кармане, Райз задавался вопросом: не совершает ли он глупость? Но Райзар представлял ценность лично для Райза, и от одной только мысли, что тот, кто его вырастил, проведет свои последние дни в ожидании казни, хотелось разворотить всю Башню до основания. Может, так и поступить, когда маг будет в безопасности?
Сколько бы его не грызли сомнений, для себя Райз уже все решил.
Разберись с друидами ради блага Огнедола. Разберись с Ордой ради блага Афракского Союза и его соседей. Сделай то, сделай это и не забывай придерживаться правил, соизмерять цель с применяемыми средствами. И еще сотня указок, уже сидящих в печенках.
Держась в тени деревьев, Райз установил взрывчатку и поспешил к служебному входу. По дороге сделал несколько глубоких, остужающих грудь вдохов. Нужно было приструнить лезущие в голову настырные, продиктованные злостью мысли, пока они не начали мешаться под ногами.
Райз сохранял невозмутимость, пока говорил с Лорисом и ехал к Башне. Даже когда Сцелла сообщила ему о случившемся с его родителями и Домом в целом, он почувствовал не более, чем легкое раздражение. Но стоило ему приблизиться к исследовательскому корпусу, задуматься о том, что один из немногих сгустков энергии духа внизу принадлежит его деду, и его хваленое самообладание дало трещину.
Как и обещал Лорис, с проверкой не возникло проблем ни на первом посту, ни на всех последующих. Охранники предпочли бы сейчас валяться в кровати с женщиной под боком, а не просиживать задницу до конца очередной ночной смены. Для лишних вопросов у них не нашлось энтузиазма, и единственный проблеск воодушевления случился вместе с осознанием, что еще одному горемыке придется сидеть до утра.
Полная проверка. Проверка сетчатки глаза. Проверка отпечатков. Биометрия лица. Данные чипа-идентификатора. Снова сетчатка глаза. Один из охранников на четвертой двери от входа потребовал сообщить номер идентификатора, привязанный к чипу, и краткие персональные данные.
Не обнаружив расхождений, охранник пропустил Райза и вернулся к остальным, не преминувшим осмеять его проснувшуюся ни с того ни с сего бдительность.
Идиоты. Пока морской и островной патрули рвали и метали, охрана главного объекта Республики зубоскалила от безделья, полагая, что череда смен без происшествий будет длиться вечно. А ведь Райз готовился к тому, что его раскроют посту на третьем, если не на втором, и прорываться придется с боем. Но признаться, что в их рядах завелись лазутчики, Мастера посчитали ниже своего достоинства, и рядовые бойцы служб безопасности продолжали существовать в блаженном неведении.
Лифт остановился на минус третьем этаже и бесшумно открыл дверь, за которой ждал последний, седьмой пост.
— Цель посещения, — сухо потребовал один из трех бойцов, смерив Райза пристальным взглядом.
— Проверка образцов. За последний час было несколько аномальных колебаний уровня излучения внутри хранилища. Проверить бы, — ответил тот, руководствуясь указаниями Лориса.
Полученный ответ удовлетворил охрану, и после полной проверки всех биометрических данных Райза пустили внутрь.
Единственным, что разряжало серость длинного коридора были круглые плафоны ламп и двери: хранилища реагентов — по правую руку, камеры заключения — по левую. Райза интересовала двадцать восьмая по счету, но это было понятно и без инструкций Лориса. Не считая охраны, на минус третьем этаже находился всего один человек. Его энергия духа витала блеклой дымкой, изредка вспыхивая смешением красок — так, как это бывает у видящего сны.
Магу молнии не снилось ничего приятного.
Райз считал, что те трое на входе доберутся до камеры меньше, чем за минуту. Добавить к ним еще время, за которое оператор центрального пункта наблюдения заметит несанкционированный доступ и поднимет тревогу — может, и получатся те две минуты, которые обещал Лорис. Главное, чтобы какой-нибудь любитель глазеть на картинки с камер не заметил вторженца раньше времени.
Пришлось уговаривать себя проявить еще немного терпения и преодолеть оставшееся расстояние спокойным шагом. Не сорваться на бег получилось, а заставить сердце биться не так гулко — нет. Проклятье. Райз чувствовал себя, словно школьник перед встречей с родителями, которые должны вот-вот вернуться с родительского собрания.
Посмеявшись над собственной взволнованностью, он остановился перед двадцать восьмой камерой. Почему он нервничал? Из-за того, что подумает Райзар, или того, что подумает он сам, увидев деда? Все же время — сволочь, которую еще поискать.
Райз приложил ладонь к сканеру, считывающему отпечаток и данные с чипа. Замок сговорчиво щелкнул.
В камере не было ничего, кроме громоздкой установки сдерживания. Сейчас ее собрали на манер расположившегося под углом шезлонга, но при необходимости могли разложить в идеально ровный, считай, операционный стол. Лорис предупреждал, что Ассамблея разве что не закатала Райзара в асфальт, чтобы лишить и малейшего шанса на сопротивление. Но Райз не ожидал, что его дед настолько пугает своих надсмотрщиков, что его привяжут ремнями по рукам, ногам, туловищу и даже шее. В вены исхудавших рук были загнаны иглы — для блокатора и введения питательных веществ. И правда, кто же в своем уме даст столетнему старику в руки вилку? Он ведь ее и в ухо охране воткнуть может и макарониной, чего доброго, задушить.
Судя по взгляду Райзара, проснувшегося от одного только шороха отъехавшей в сторону двери, он вполне мог провернуть последнее, окажись у него под рукой лишняя тарелка с лапшой. Годы прибавили ему морщин, превратили кожу в хрупкий пергамент в окружении фиолетовых волос. Без надлежащего ухода корни отросли, и в холодном, никогда не гаснущем свете камеры казалось, что по голове мага молнии растекается ртуть. А еще какая-то не в меру рукастая сволочь обрезала волосы, оставив неряшливую шапку — видать, чтобы не мешались. Сомнительно, что Райзар добровольно решил укоротить шевелюру, которую берег больше полувека.
Но несмотря на все случившиеся с ним перемены, старик не выглядел плачевно. Райз настраивал
