— Да, знаю. Я тоже говорил со священником. И потом, ее ложь. Это тоже вполне достаточное основание.
— Ты уже начал процесс?
— Нет.
— Почему? Ты ведь знаешь, что церковь не слишком шевелится, даже подмасленная деньгами. — Я не уверен, что действительно хочу развода.
— Но почему, черт побери! Как еще ты сможешь жениться еще раз?
— Ну, уж нет, — Джеймс нервно засмеялся. — С этим, думаю, покончено навсегда.
— Но ты же хотел видеть своей женой женщину знатного происхождения, иметь от нее детей.
— Но я уже представил Алину королю. Только таким способом можно было помешать планам Танфорда, — уголки губ Джеймса слегка поднялись. — Который, кстати, чуть с ума не сошел от ярости. Теперь он открыто поклялся убить меня.
— Теперь ты должен быть предельно осторожен. Именно поэтому я приехал.
— Чтобы защитить меня? Знаю, — Джеймс с улыбкой посмотрел на брата. — Ты хороший брат. Но, если честно, я не нуждаюсь в защите. Чем откровеннее становятся угрозы Танфорда, тем меньше он опасен на самом деле.
— Но если он угрожает тебе здесь, где слухи об этом могут дойти до короля, должно быть, он потерял контроль над собой и всякий рассудок. А безумный человек опасен. Он не боится ни мести Норвенов, ни немилости короля.
— Ну и что? Ты ведь знаешь, я всегда осторожен.
Ричард решил оставить эту тему. По правде, говоря, он не слишком боялся, что Танфорд сделает что-то плохое с его братом. Герцог — хитрый и коварный человек, но Джеймс будет теперь осторожен вдвойне. Гораздо больше беспокоила проблема, связанная с женой брата. Джеймс необычайно привязался к ней. Это радовало Ричарда, который надеялся — брат обретёт такую же любовь, которая связывала его самого и Элизабет.
Никто не сомневался, что Джеймс любит Алину. И если это действительно так, брату придется нелегко, тем более, он так долго и искусно скрывал свои чувства.
— Возможно, лучше всего, если с этой женщиной произойдет какой-нибудь несчастный случай, — вслух рассуждал Ричард. — Это не вызовет таких волнений, как бракоразводный процесс, — хотя граф и был мягким по отношению к женщинам, к этой конкретной женщине его принципы не относились. Когда он прочел письмо Стивена, первым желанием было задушить Алину. Ничто не приводило Ричарда в такое бешенство, как боль, причиненная близкому человеку.
— Нет! — резко ответил Джеймс. — Ты ничего с ней не сделаешь. Обещай.
— Тогда скажи на милость, как ты сможешь жениться на другой? На женщине из достойной семьи, которая подарит тебе наследников. Ты ведь всегда этого хотел.
— Теперь мне не нужна женщина из достойной семьи. И зачем мне сыновья от нелюбимой? Ричард вздохнул.
— Значит, дело обстоит гораздо хуже, чем я думал. Ты все еще любишь эту танцовщицу, даже после того, как она тебя предала.
Стремительно поднявшись с кресла, Джеймс запустил в стену кубок с вином.
— Будь она проклята!
Он стал нервно вышагивать по комнате, слова так и сыпались:
— Я никогда не думал, что окажусь таким дураком. Ненавижу ее за все, что она сделала — лживые слова, за то, что притворялась влюбленной. Каждый взгляд, каждое прикосновение были пронизаны ложью. О, она преуспела в искусстве лжи, с большим мастерством окутывая меня своей паутиной. Но хуже всего, что я никак не могу выбросить ее из головы. Даже презирая, я все равно люблю ее. Память сжигает меня огнем. Господи, мысли о ней не дают спать по ночам. А если засну, все равно вижу ее во сне. Я все так же люблю эту женщину. Мне страшно не хватает ее. Постоянно думаю о том, что сказал бы ей, представляю ее лицо. В разлуке с ней я испытываю самые настоящие муки ада.
Джеймс замолчал, последние слова походили на крик души. Обхватив руками голову, он изо всех сил сжал ее, стараясь не терять самообладания.
— Порой… порой думаю, что смог бы жить с ней, сделать над собой усилие и спать с ней, смотреть на нее, говорить, но не доверять, не открывать свое сердце, — Джеймс покачал головой. — Но понимаю, это не выход. В ночь перед тем, как она уехала, я пришел к ней в комнату. Говорил себе: что страшного, если я сейчас овладею ею? Она моя жена. Я имею на это право и могу взять ее с чистой совестью. Но, посмотрев на нее спящую, понял, что обманываю сам себя. Останься я тогда, и снова попал бы под ее чары.
— Ты не можешь доверить сердце женщине, предавшей мужа, — сказал Ричард. — Рано или поздно она погубит тебя.
— Знаю. Но что мне делать? — Джеймс повернулся и посмотрел на брата такими измученными печальными глазами, что сердце Ричарда сжалось от боли и сострадания. — Расстаться с ней навсегда? Надеяться, что когда-нибудь моя любовь пройдет? И желание тоже?
— Не знаю, — голос Ричарда прозвучал нерешительно.
— Вот и я не знаю. Порой мне кажется, что я умираю, — вздохнув, Джеймс вернулся к креслу и тяжело опустился в него. — Если бы только Танфорд знал, что и в самом деле отомстил мне. Он превратил мою жизнь в настоящий ад.
Глава 22
Прошло почти четыре месяца с тех пор, как Алина вернулась в Бофорт Плейс. В том, что она беременна, не оставалось никаких сомнений, и стало еще труднее скрывать этот факт. Поначалу это было довольно легко. Со Стивеном и Гвендолин Алина встречалась довольно редко, главным образом за обедом и ужином, а остальное время проводила в своей комнате или в саду, где с ней гуляли родители, Джемма или одна из служанок. Стивен и мать Джеймса не обращались с Алиной сурово. Напротив, бывали моменты, когда ей хотелось, чтобы они накричали на нее или даже ударили. Легче было вытерпеть все, что угодно, но не холодную, подчеркнутую учтивость, с которой они относились к ней. Побывав с этими людьми в хороших отношениях, Алине было больно сознавать, что теперь она стала для них чужой.
Алина довольно много времени проводила в своей комнате и часто не спускалась к обеду, объясняя это отсутствием аппетита. Она стала худой и бледной, а под глазами появились темные круги. Алина носила очень просторные туники, хорошо скрывавшие растущий живот. О том, что она ждет ребенка, знали только родители и Джемма. Главным помощником и советчиком была мать, испытавшая беременность пять раз, но выжить из детей удалось только Алине. Когда она ощущала страшное недомогание на протяжении первых месяцев беременности, Вера держала дочку за руку и гладила по голове, уверяя, что тошнота и отчаяние скоро пройдут, уступив место любви и ожиданию ребенка.
Но на деле все оказалось не так. Самочувствие Алины и в самом деле улучшилось, настроение тоже значительно поднялось. Она стала мечтать о будущем ребенке, представлять, на кого он будет похож и как она станет обнимать крохотное, нежное тельце. Но душевное состояние осталось прежним. Джеймс не приезжал и не писал ей. Каждый раз, когда прибывал посыльный, доставляя письмо Гвендолин и Стивену и ничего — ей, это с новой силой ранило сердце Алины. Единственным утешением было то, что Джеймс ни слова не писал о расторжении брака.
