Книга Если ты простишь - Анна Шнайдер

Про второго я даже не слышала, но первый…

Это же ему я делала загородный дом, а потом и городскую квартиру! Ну, или его полному тёзке, что вряд ли.

— Воронцов? — уточнила я на всякий случай. — Владелец «АлгоритмСтройГрупп»?

— Именно. — Вадим кинул на меня острый взгляд, сразу безошибочно определив, что я не просто так уточнила. — Ты его знаешь?

— Ну-у-у… Знаю — громкое слово, — призналась я честно. — Тот заказ, о котором я тебе говорила… И потом ещё один… Я ему их делала. Воронцову понравилось, он хвалил. Я видела его самого всего один раз, перед Новым годом в офисе, потом мы уже только через почту и мессенджеры общались.

Судя по повисшему молчанию, Вадим был в шоке. Понимаю — я и сама удивилась.

— Твою мать, — выдохнул он через несколько мгновений. — Получается, Воронцов собирается сотрудничать по своим коттеджным посёлкам с «Интродизайном». И заказ, который ты делала, был первой ласточкой. Ты отлично справилась, теперь он наверняка подпишет контракт с Градовым.

Я с изумлением взглянула на помрачневшего Вадима.

Обалдеть можно! Получается, я не только выполнила заказ, но ещё и подложила свинью мужу!

— Если бы я знала, что ты рассчитываешь на сотрудничество, я бы так не старалась, — выпалила я с горячностью. Вот же блин! Хотела как лучше, а получилось, как всегда, чёрт-те что! — Я бы провалила этот заказ, и плевать на увольнение. Нашла бы другую работу. В уборщицы бы подалась! Хотя… нет, туда меня, такую рукожопую, вряд ли взяли бы…

Вадим чуть опустил голову, а потом затрясся. Я поначалу перепугалась, что ему плохо, но секунду спустя услышала его тихий смех.

— Лида… — откровенно хохотал он, уже не сдерживаясь. — Ты неподражаема!

Я смущённо улыбнулась, не зная, как реагировать на такой комплимент. Вадим меня сейчас похвалил или поругал? И если похвалил, то за что? Не за что вроде.

— Не надо из-за меня никакие заказы проваливать, — покачал головой Вадим, отсмеявшись. — Это непорядочно, Лида. Всегда работай так, как ты можешь — а можешь ты многое, я знаю. Но то, что ты — сотрудник Градова и Воронцов об этом знает, конечно, добавит мне проблем… Надо подумать…

— Не надо! — Меня вдруг осенило. — Я знаю, что нужно сделать.

84

Лида

Ресторан был большим, двухэтажным, с балкончиками. Располагался он в историческом здании в центре города, и тот, кто делал проект интерьерного дизайна, явно постарался сделать так, чтобы каждая часть интерьера, начиная с фасадов, заканчивая настенными светильниками, переносила посетителей в конец девятнадцатого — начало двадцатого века. Мастерская работа. Мы с Вадимом даже залюбовались, причём ещё в «предбаннике», где можно было переодеться, оставив верхнюю одежду и обувь в гардеробе, а потом охранник и менеджер сверили наши фамилии по спискам. Точнее, фамилию Вадима — меня записали туда постфактум, как его спутницу.

Увидев, в какое платье я нарядилась, Вадим в первый момент оцепенел, разглядывая меня горящими глазами, а затем, будто опомнившись, состроил непроницаемое лицо и холодно улыбнулся — но меня было уже не обмануть. Я успела заметить первую реакцию и осталась довольна. Не зря старалась.

И где-то в глубине души вспыхнул и затеплился крошечный огонёк надежды — всё-таки Вадим ко мне пусть и немного, но неравнодушен. Я помнила, с какой брезгливостью он смотрел на меня, когда я только вернулась… И сейчас её не было. Нет, разумеется, я была уверена — если вздумаю полезть к Вадиму с непрошеной близостью, он вновь вспыхнет неприязнью и отошьёт меня. Но тогда я чувствовала его презрение, даже ничего не делая, просто стоя рядом.

Теперь — нет. Не чувствовала. В глазах Вадима было совсем другое… И мне оказалось достаточно и такой малости, чтобы обрадоваться.

Мы прошли в зал, и я ахнула от восхищения — настолько шикарно здесь всё выглядело. Огромная люстра под потолком — как гигантский цветок — из тёмного металла, с белыми плафонами; широкие и высокие окна с тяжёлыми деревянными ставнями, окружённые растениями, как в каком-то саду; гранитные колонны, подпирающие своды второго этажа — балкончика, где тоже сновали люди. Центр помещения на первом этаже был свободен — возможно, для танцев? Музыка тоже играла, но негромкая и ненавязчивая, какая-то инструментальная, и Вадим, чуть наклонившись к моему уху, даже назвал композитора. Но его фамилия тут же вылетела у меня из головы.

В противоположном конце зала, как раз напротив дверей, в которые мы вошли, стояла большая наряженная ёлка, и я даже удивилась, увидев её. Давно погрузившись в работу с головой, я почти забыла о том, что ещё и старый Новый год не прошёл.

Столы были накрыты белоснежными кружевными скатертями, на них стояли приборы, но за столами пока никто не сидел — присутствующие кучковались группками то там, то здесь. И повсюду сновали официанты в не менее белоснежных, чем скатерти, ливреях, держа в руках подносы с полными бокалами шампанского.

Возле нас почти сразу, как мы немного отошли от дверей, возник один такой официант, и Вадим, кивнув, взял два бокала. Я приняла свой, прекрасно зная, что муж пить не будет. Он всегда брал выпивку «для антуража», делал вид, что пьёт, а потом переключался на сок или минеральную воду. Пил Вадим исключительно во время встреч с друзьями, а на корпоративах и уж тем более на таких вечерах, когда нужно было поговорить с потенциальными партнёрами, — никогда.

Я сделала глоток прохладного шампанского и, покрепче уцепившись за локоть Вадима, неуверенно огляделась. Да, я помнила, как выглядит Воронцов, но как найти его здесь? Конечно, это не огромный круизный лайнер, где потеряться проще простого, но всё же помещение немаленькое.

— Пойдём, — произнёс Вадим и повёл меня дальше, к праздничной ели — там находилось больше всего народу. — Не будем стоять как вкопанные. Вольёмся в компанию.

Ему легко было говорить — Вадим не испытывал ни малейшей неловкости, шагая по направлению к незнакомым людям. Он всегда был таким. Сейчас пойдёт, скромно послушает местные разговоры, уловит тему — и аккуратно вклинится, непроизвольно и естественно представившись. Меня всегда поражало, как он это делает. Я в компании множества незнакомых людей, беседующих о чём-то своём, обычно терялась и ощущала себя так, будто кто-то намазал мне губы клеем — никак не получалось их разлепить даже для того, чтобы улыбнуться.

Но сейчас улыбаться приходилось.