подождать с признанием, — бормочет она.
— Я схожу за ней.
Но тут раздаётся топот, и Ксюша возвращается в гостиную с листом бумаги. Протягивает его нам, довольно улыбается.
— Я давно это нарисовала.
Я смотрю на рисунок, который уже видел. На нём мы с Каролиной держимся за руки, а Ксюша смеётся. Это что, шутка какая-то?
— Давно? — уточняет Виктория. Её голос срывается, а глаза наполняются слезами. — Но как же?.. Почему?
— Вы мне очень нравитесь, Виктория Андреевна, и я видела, что папе с вами хорошо. Вот и нарисовала то, чего хотела, — признаётся дочка.
Я хлопаю себя ладонью по лбу. Это не Каролина на портрете, а Виктория! Они похожи внешне, и мне даже в голову не пришло, что дочка могла нарисовать Викторию.
— Я думал, это мы с Каролиной, — зачем-то говорю это вслух.
Ксюша мотает головой и, вздохнув, произносит:
— Я очень сильно хотела, чтобы вы с мамой снова были вместе. Правда-правда! Но летать я тоже хочу, при этом понимаю, что моя мечта никогда не сбудется.
Вика всхлипывает и обнимает Ксюшу. Я, опомнившись, тоже к ним присоединяюсь.
Получается, с самого начала моя дочь чувствовала, кто сделает меня счастливым. Не Каролина, её родная и любимая мама, а няня Виктория, влечение к которой я всячески отрицал. Да уж, дети порой умнее своих родителей.
Я строго-настрого запретил Виктории убираться по дому, готовить еду и вообще заниматься бесполезными бытовыми делами. Тем более врач рекомендовал ей быть очень осторожной, особенно в первый месяц после операции.
Вика посопротивлялась ради приличия, но быстро сдалась. Уже месяц она занимается репетиторством по скайпу, зарабатывает деньги. Говорит, ей это нужно, чтобы не чувствовать себя приживалкой. С родителями Вики я познакомился несколько дней назад. Впечатления остались не самыми приятными. Отец — нормальный мужик, с ним мы быстро нашли общий язык, а вот мама Виктории цеплялась к каждому моему слову и всем своим видом показывала, что я ей не нравлюсь. Невелика беда, — подумал я. Но Вику это расстроило.
Не хочу, чтобы моя женщина грустила. Тем более из-за того, что изменить нельзя.
Я поручаю Елене Леонидовне остаться с Ксюшей дома, а сам зову Викторию на свидание. Она мгновенно расцветает, идёт в магазин, чтобы выбрать себе новое платье.
— У меня есть две хорошие новости, — с улыбкой сообщаю я, когда мы садимся в отдельном зале в ресторане моего знакомого.
— Какие?
Виктория сегодня особенно хороша: на щеках алеет румянец, глаза зачарованно блестят, губы пухлые, слегка влажные после того, как она попробовала лимонад и облизала их. Беременность ей к лицу.
Она будто чувствует, что последует дальше. Может, у женщин хорошо развита интуиция?
— Я купил ресторан, в котором работает твоя сестра.
— Да ладно? Ты тот самый загадочный бизнесмен, который до сих пор не явит свой лик перед подчинёнными? — восторгается Вика.
— Явит свой лик? — смеюсь я. — Откуда эта фраза?
— От Лары, конечно же. Она извелась вся, уволиться хочет, а не может, пока нового владельца не увидит.
— Зачем ей увольняться? Я собираюсь предложить ей должность управляющей. Антон Борисович положительно о ней отзывался. Твоя сестра отлично разруливает конфликтные ситуации, работает больше остальных и получает самые щедрые чаевые, то есть её ценят посетители ресторана. Это о многом говорит.
— Она будет очень счастлива, Володь! Лара станет отличным управляющим. И сможет наконец-то бросить вторую работу, — восторженно произносит Вика.
Я рад, что она рада. Но впереди самое сложное. Я перевожу дыхание, сердце грохочет в груди. Нервничаю, как пацан малолетний перед первым поцелуем.
— А вторая новость какая? — подгоняет меня Вика.
— Не новость, а скорее предложение.
Я прочищаю горло и поднимаюсь. Смотрю на зардевшуюся Викторию, улыбаюсь ей и встаю на одно колено. Из кармана вынимаю коробочку с кольцом, открываю её и спрашиваю внезапно осипшим голосом:
— Ты станешь моей женой?
Вика смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Не верит сначала, застывает. А потом кивает и дрожащим голосом произносит:
— Да, да, конечно, стану! Боже, это правда происходит?
Она обнимает меня за шею крепко-крепко. И то ли плачет, то ли смеётся. Зарываю ладонь в её шелковистые волосы и целую долго, несдержанно, жадно. А когда отпускаю — она открывает коробочку и надевает кольцо на безымянный палец.
Отныне Вика — только моя. И я сделаю всё, чтобы она никогда не пожалела о своём решении.
Эпилог
Месяц спустя
Я верчусь перед зеркалом и с удовольствием отмечаю, что животик немного округлился. Теперь его хотя бы видно. Сегодня мы с Володей узнаем пол будущего ребёнка. Мне совершенно не важно, кто у нас будет, но мужчины всегда мечтают о мальчиках. Я бы очень хотела, чтобы желание Володи сбылось.
За два месяца совместной жизни мы ни разу не поссорились! Хотя ладно, вру, были моменты, когда мы сильно спорили, я даже голос в пылу эмоций повысила, но до скандала не дошло. Володя больше не кричал на меня, не вёл себя, как твердолобый упрямый мужик, а прислушивался к моим словам и пожеланием. Я видела, что ему это сложно даётся, но он старается. И за это я люблю его с каждым днём всё сильнее.
Надо отметить, что беременность сделала меня не только плаксивой, но и капризной. Например, в еде. Меня тошнило буквально от всего на свете, кроме солёных крекеров и маринованных огурчиков. Каждое утро я бегала в туалет, а потом долго умывалась холодной водой, пытаясь прийти в себя. Токсикоз замучал, я стала ныть и просить Володю, чтобы он меня пожалел. Он исполнял любое моё желание. Даже среди ночи за клубникой однажды поехал. Ох, а я думала, что капризы беременных — это глупые выдумки.
Но кажется, моя слезливость, токсикоз и периодическое нытьё ничуть не смущают Володю. Он
