Взяв себя в руки, он обернулся.
— Не стану спрашивать, Клер, как давно ты это знаешь, — сказал он, крепко сжав руки за спиной. — Надеюсь, ты не такая отъявленная лгунья, как я подозреваю. Надеюсь, Клер, потому что хочу идти по жизни дальше, и хочу, чтобы тебя в ней не было. Поздравь меня, дорогая. Я женюсь.
Она отпрянула, будто от пощечины.
— Женишься?! На ком? Ты же долгие недели торчишь здесь со своими коровами, свиньями… с навозом! На ком ты можешь жениться?
— На невесте моего брата, хотя он пока об этом не знает, — холодно ответил Мерсер. — И она тоже. Но верь мне, Клер, именно так и будет.
Клер не могла скрыть вспыхнувшее в глазах веселье.
— О, мой милый, ты хочешь жениться на девице в зеленых подвязках? — воскликнула она. — Украсть нареченную собственного брата? Да, Мерсер, я всегда говорила, что ты холодный. Ничто не стоит у тебя на пути?
— Уж ты-то определенно нет, — мрачно ответил он.
— Верни мне мои драгоценности, — огрызнулась Клер, — если они действительно у тебя.
— О, они у меня, дорогуша. Я прекрасно знаю, как ты расплачиваешься с долгами. — Мерсер подошел к столу и отпер ящик. Вытащив шкатулку в форме сердца, он открыл ее и подвинул к Клер.
— О Боже, моя парюра! — Округлив глаза, она уставилась на огромные изумруды. — О, пожалуйста, пожалуйста, Мерсер! — Клер потянулась к шкатулке. — Ты должен отдать это мне!
Мерсер захлопнул крышку.
— В свое время, — сказал он. — Может быть.
— Но, Мерсер, я… не могу вернуться к Шеро без этого! Она горестно воздела руки. — И ты… ты не хочешь меня! Я думала, ты собираешься помочь мне! Именно так сказан твой гадкий человек. Он лгал мне?
— Мистер Кембл? — пробормотал Мерсер. — Он действительно склонен приврать, когда ему это надо. И весьма ловок в этом, ты так не думаешь, Клер? В конце концов, мы судим по себе.
— Это правда! — Ее глаза налились слезами. — Не милосердный Мерсер! Вот как о тебе говорят за твоей спиной, мой милый! Клянусь, ты любишь эту… эту собаку больше, чем когда-либо любил меня. — Клер возмущенно ткнула пальцем в сторону Бонни.
Но Мерсер снова открыл шкатулку и разглядывал пресловутые, бесценные изумруды.
— Я знал, Клер, что, проиграв парюру, ты действительно впала в отчаяние, — сказал он. — Это ведь фамильные драгоценности семейства де Шеро?
— Да, — со слезами прошипела она.
— Я почти жалею, что не видел, как последние две недели ты мечешься и рвешь на себе волосы, думая, как выбраться из западни, в которую ты сама себя загнала, — пробормотал он. — Зная, какие богатства и почести ждут тебя, если ты сумеешь убедить мужа принять тебя… Нет, ты не можешь вернуться во Францию, дорогая. Только не это.
— Да. — Ее красивые плечи поникли. — Я не посмею поехать без них. Ты слишком жестокий.
Мерсер захлопнул шкатулку и, проходя мимо, бросил на стол. Клер тихо всхлипнула. Как будто смягчившись, он повернулся, взял шкатулку и протянул ей.
— Не топай от радости своими маленькими ножками, дорогая, — сказал он, вернувшись к столу.
Клер, прижав шкатулку к груди, рухнула в кресло. Мерсер сел и, сплетя пальцы, смотрел на нее.
— Я позволил себе смелость заказать своему ювелиру копию настоящей парюры, — спокойно произнес он. — Остальные драгоценности Шеро будут на туалетном столике, когда ты вернешься в свою спальню. Можешь забрать их как символ моего прежнего расположения. Но твоя парюра находится в моем сейфе. Я храню ее, как свой страховой полис.
— Страховой полис? — эхом отозвалась Клер, испуганно глядя на него. — Я не знаю, что это такое.
Мерсер положил ладони на стол и подался вперед.
— Это гарантия, милая, что ты не солгала мне о ребенке. И это обеспечит твое хорошее поведение… по крайней мере, на несколько лет.
— Я… я не понимаю, о чем ты говоришь! — кипятилась она.
— Это означает, что я буду следить за тобой, Клер, каждую минуту, — сказал он. — Я зашлю шпионов в дом Шеро. И, если понадобится, подкуплю его лакеев.
Она сжала кулак.
— Как это гадко!
— И если ты в ближайшие недели вдруг объявишь о беременности, — продолжал Мерсер, выходя из-за стола, — или станешь распространять мерзкие сплетни о моей будущей жене, я позабочусь, чтобы Шеро узнал, как новоиспеченная герцогиня обманула его дешевой подделкой. Я понятно изложил?
Клер грязно выругалась по-французски, ее красивые губы уродливо скривились.
Бонни поднялась и зарычала.
— Ай-ай-ай, Клер! — Мерсер взял ее за подбородок. — Я думаю, что Бонни понимает по-французски. Оставь ругательства. Мы заключили сделку? Или нет?
— Какой у меня выбор? — огрызнулась она, дрожа от негодования.
— Превосходно. — Он отпустил ее подбородок. — Через несколько лет, когда возраст и брак смягчат меня, а ты окажешься хорошей герцогиней, я пошлю тебе оригинал. А пока рекомендую ничем не вызывать подозрение Шеро. И настоятельно предлагаю бросить играть.
Клер нерешительно облизнула губы.
— А мои сапфиры, милый? Я получу их назад?
— Нет, увы. — Мерсер прислонился бедром к столу. — Кембл нашел покупателя, богатого американца, который заплатит двойную цену, потому что у него больше денег, чем ума. И это покроет только долю того, Клер, что я потратил за эти недели.
— Но… но что я скажу Шеро?! — вспыхнула она.
— Ты скажешь ему, дорогая, что продала их, — равно душно ответил Мерсер. — Тебе нужно было содержать дом, платить слугам.
Она нахмурила светлые брови. — Но я жила в твоем доме! И я не платила…
В глазах Клер медленно появилось понимание, Мерсер улыбнулся.
— Поверь мне, Клер, тебе будет легче сыграть кающуюся жену, чем отвергнутую любовницу.
Ее глаза вспыхнули от гнева.
— Отвергнутую?! — вскочила она. — Да как ты смеешь?! — И залепила ему пощечину.
Мерсер не шелохнулся, он по-прежнему опирался бедром на стол. Щеки Клер залила краска.
— Ну, милая, — спокойно сказал он, — это становится утомительным. Если ты уедешь завтра на рассвете, то, как раз успеешь на дневной пакетбот до Кале.
В странном, меланхолическом настроении Зоэ шла через лес, возвращаясь уже днем от Фитчей. Конечно, она радовалась, что сделала доброе дело, весь день, разбирая пыльную ризницу, и была счастлива, читая детям книгу. Но утреннее видение Мерсера в объятиях виконтессы постоянно всплывало в памяти, терзая ее.
Вероятно, это ничего не значит, твердила она себе, мягко ступая по прошлогодней листве.
Мерсер не любит эту женщину, в этом Зоэ была уверена.
И все же…
