Ни разу в жизни она не видела королей, но в тот момент точно знала, как они выглядят. Одной рукой Роберт сжимал рукоять аракха, другую завёл за спину, и стоял прямо и гордо, с выражением властной силы на лице. Грай не слышала, что говорит Темплтон, лишь видела, как Роберт величественно кивает, а затем переводит взгляд на других мужчин, в абсолютной уверенности, что те последуют примеру. Лорды и рыцари вставали на колено один за другим, и подбородок Роберта поднимался всё выше, губы сжимались плотнее. Грай отступила назад, когда сир Илис, с трудом опираясь на трость, приготовился к присяге, и Роберт одарил его таким же непреклонно-выжидающим взглядом, даже не заметив свою невесту.
Наверное, она бы упала, если бы её не поддержали сзади под локоть. Грай обернулась, увидела Бриенну и кинулась к ней в объятия, ища защиты. Ей хотелось убежать и куда-нибудь спрятаться. Словно почувствовав её смятение, Бриенна спросила шёпотом:
— Хотите, я провожу вас в замок, миледи?
И потом Грай до позднего вечера металась по комнате, пытаясь придумать оправдание своему побегу. Она бросила Роберта в такой важный момент в его жизни! Он победил своих врагов и имел право насладиться этой победой. А она, вместо того, чтобы быть рядом, разделить с ним радость, малодушно бежала, напуганная его отчуждённостью. И она ещё насмехалась над леди Долины, обвиняя их в трусости и излишней чувствительности!
По её просьбе септа и Гелла ушли пораньше, но Роберт так и не зашёл к ней пожелать доброй ночи, когда уже в сумерках с ристалища все вернулись в замок. Грай прорыдала до самого утра, представляя, как с позором вернётся в горы.
Ранним утром осторожный стук в дверь подбросил её из кресла. Миранда Редфорт застыла на пороге и в удивлении открыла рот:
— Держите меня Семеро… тебя что, пчёлы покусали?
— Нет, — Грай прижала ладони к опухшему лицу и снова начала всхлипывать, — Роберт… Роберт не пришёл. Он больше не любит меня, Миранда…
— Я так и знала! Просто сердцем чувствовала! Потому и пришла…
Она прикрыла за собой дверь и осмотрелась — посреди кровати мирно спал Сумрак, подушки были не смяты, камин давно потух.
— Какой же вздор, дорогая! Мой Джаспер тоже не пришёл. Только вот заявился. — Миранда фыркнула. — Роберт не захотел задерживать доклад королеве. И они всю ночь заседали на своём Совете… Доклад об измене, чтоб ты знала… да ещё и с покушением на убийство — это тебе не булочки с кухни таскать! — Она села в одно из кресел. — Темплтон при всех повторно допрашивал Уэйнвудов, Графтонов, мальчишку Линдерли, хозяйку борделя и того Обгорелого дотракийца. Как гонца с донесением отправили, Джаспер сразу и пришёл. Значит, скоро и Роберт будет… — Миранда осмотрела её ещё раз и снова насмешливо фыркнула: — Пффф! Ты похожа на спившегося кабатчика… Роберт придёт, а у тебя красные узкие глаза и нос как свёкла. А ну-ка, давай быстро…
Леди Редфорт развела бурную деятельность. Стражники разожгли камин, притащили лохань и тёплую воду, разбудили служанок. Миранда вернулась в свои покои за склянками с разными притирками и примочками. Пока Грай мыли голову, она положила ей на глаза компресс. И когда пожаловал Роберт, Грай была свежая и румяная, в нарядном платье, с красиво уложенными волосами.
— Я принёс ваш шарф, миледи, — сказал он, когда двери за слугами и Мирандой закрылись. И протянул ей её зелёный шарф, чистый и выглаженный: — Вы вчера обронили.
Грай забыла о своих сомнениях и страхах. Забыла обо всех манерах, которым её учила септа. Она радостно взвизгнула и бросилась ему на шею.
— Я боялась, Роберт. Я так боялась за тебя… — пожаловалась она, заглядывая ему в глаза.
— Я должен был сделать это, Грай, — сказал он твёрдо, обнимая её. — Должен был сам разрубить этот узел. Ради нашей безопасности… и нашего будущего.
Она кивнула. Она всё понимала.
— Конечно, Роберт. Но это было очень страшно… — Она спрятала лицо у него на груди. — Бедный дедушка, бедный Гаррольд… Ты был такой… такой злой… — И призналась шёпотом: — Я боялась тебя, Роберт.
— Я больше не буду, — он поцеловал её волосы, — больше никогда не буду тебя так пугать. Всё будет хорошо, Грай. Вот теперь точно всё будет хорошо… Обещаю.
Она верила ему. Роберт держал свои обещания. Нужно было только внимательно слушать, что именно он обещает.
Главный септон возносил молитвы богам, и Грай шёпотом повторяла за ним, памятуя наставления септы Ксантии. Она опустила ресницы, украдкой оглядывая гостей. Гилвуд Хантер, лорд Длинного Лука, поглаживал пышные усы. Бенедар Белмор, затянувший своё выпирающее брюхо в нарядный камзол, отирал пот со лба. Коротышка Хортон Редфорт гордо стоял в окружении сыновей. Лысый череп Годрика Боррелла блестел в свете сотен свечей, словно смазанный жиром. Лиза не отрывала обожающего взгляда от Роберта. Бриенна смотрела на Грай и улыбалась. Вокруг них стояли Ройсы и Корбреи, Сандерленды и Брейкстоуны, Херси и Линдерли. Одни были в парчовых или кожаных кафтанах, другие в парадных доспехах, плечи многих покрывали плащи. Жёны и дочери, в лучших нарядах по последней моде, скромно стояли рядом.
Семикратно прочитав молитву, септон развернулся к зрителям и звучно объявил:
— Сегодня радостный день! Перед лицом Семерых я сочетаю браком Роберта Аррена из рода Арренов и Грай Уэйнвуд из рода Уэйнвудов! — После чего велел молодым: — Принесите взаимные обеты.
Они шагнули навстречу друг к другу и взялись за руки.
— Отец, прими мой обет… — вместе проговорили положенное.
— Я — её, и она моя! — громко и чётко сказал Роберт.
— Я — его, и он мой, — тише, но не менее твёрдо сказала Грай, глядя ему в глаза.
— С этого дня и до конца моих дней, — снова одновременно произнесли они.
Роберт ободряюще сжал пальцы Грай чуть сильнее.
— Кузнец, прими мой обет, — в полной тишине прозвучала дружная клятва.
— Я — её, и она моя! — Роберт улыбался.
— Я — его, и он мой… — Глаза Грай сияли.
— С этого дня и до конца моих дней.
— Воин, прими мой обет. Я — её, и она моя! Я — его, и он мой. С этого дня и до конца моих дней.
— Мать, прими мой обет. Я — её, и она моя. Я — его, и он мой. С этого дня и до конца моих дней.
— Дева, прими мой обет. Я — её, и она моя. Я — его, и он мой. С этого дня и до конца моих дней.
— Старица, прими мой обет. Я — её, и она моя. Я — его, и он мой. С этого дня и до конца моих дней.
— Неведомый, прими мой обет. Я — её, и она моя. Я — его, и он мой. С этого дня и до конца моих дней.
Храм заполнили звуки свадебного гимна. Грай затрепетала, заворожённо наблюдая, как Роберт не спеша отстёгивал на ней пряжку белого плаща, снимал его и затем передавал стоящему наготове Гаррольду. Она едва удержалась, чтобы не хихикнуть от радостного возбуждения, когда восторженный гул и шёпот толпы стали громче — её свадебный наряд стоил того, чтобы в изумлении ахнуть. Платье, сшитое из однотонной серо-голубой парчи и достаточно простое по покрою — с плотно присобранными на плечах крылатыми рукавами по принятой в Долине моде и закрывающим горло воротником наподобие латного горжета — покрывала сверху тонкая серебряная сеть, перекрестия которой украшали сотни лунных камней разных оттенков: от молочно-перламутровых на груди до лазорево-чёрных по подолу.
