Бодров пытается этого убийцу шантажировать. Как бы он мог это сделать, если бы тот работал на его хозяина, на депутата Карпушкина? Только позже мне пришло в голову, что шантаж, возможно, касался не только убийства. Или совсем не убийства. И тогда этим человеком вполне мог быть кто-то из ваших приближенных, господин депутат. Тот, кто убил Дину, а затем подбросил ей красный пакет из-под украденного героина. Бодров все видел. Вряд ли вам, господин Карпушкин, понравилось бы, что кто-то из вашего ближайшего окружения скрысил ваш товар и вдобавок к этому кинул вас на четверть лимона баксов.
— Отца бы родного за такое не пощадил, убил бы на месте! — подтвердил, не вставая с места, депутат. — Тем более, от меня этого требуют мои новые партнеры. А они шутить не любят.
— Так вот, — продолжал Крюков, — Лось и его сообщник или сообщница подбросили Дине пакет, а Бодрова убили. И стали усиленно топить Руслана. Тем более что он сам делал все, чтобы облегчить работу своим противникам. Кончилось тем, что когда он набросился на меня, ему в руку сунули нож, которым были убиты Дина и Бодров. А спустя десять минут он был застрелен через закрытое непрозрачной панелью окно. Небанальное решение! Но здесь игру испортил я. По замыслу убийц, я должен был войти в комнату, откуда производился выстрел, и стать жертвой взрыва. Схема по такой легенде выстраивалась первоклассная. Руслан убивает Дину. У нею для этого была не одна причина, выбирай любую: ревность, месть и так далее. Плюс горячий темперамент и полное отсутствие тормозов. Сам он оказывается убит из снайперской винтовки, после чего мнимый снайпер, то есть я, погибает при взрыве. Но мне и в голову не могло прийти, что никакого снайпера не было и в помине.
— Что же, из винтовки Святой Дух стрелял? — ехидно спросил депутат, так и не научившийся правильно креститься.
— Нет. Винтовка была установлена и пристреляна одним из сообщников, Лосем. Это случилось, когда пуля пролетела над головой Ольги, а мы потом безуспешно искали снайпера на крыше. После убийства Руслана в студии был найден небольшой пульт с двумя кнопками. Одна активировала спусковой крючок винтовки, другая — обеспечивала подрыв самого устройства, а заодно и того дурака, который прибежит ловить несуществующего снайпера. Настоящий же убийца был рядом с Русланом, и как только голова Мартанова-юниора оказалась в точке поражения, нажал на первую кнопку. А спустя некоторое время, когда он полагал, что я уже нахожусь в нужном месте в нужное время, на другую. Но со мной этот номер не прошел.
Затем началась настоящая война, и убийца смог расслабиться. Единственное, что он сделал, узнав, что я попал в камеру, позвонил ворам и сообщил, что я опер. Но мне опять повезло.
Следующей жертвой оказался несчастный интриган Яшка. От меня он узнал, что героин Расулова и деньги депутата забрал Лось. Вместо того чтобы прямо сообщить об этом вам, господин Карпушкин, он обратился к человеку, который находился с вами в близких отношениях. Тому человеку, которого пытался шантажировать наивный Бодров. Догадались, о ком речь? О вашей подруге, которую вы хотели сделать победительницей конкурса. Которую вы. как оказалось, делили с Лосем и Игнатом.
Депутат Карпушкин был поражен в самое сердце. Он растерянно посмотрел на Ольгу… Та ответила ему дерзким взглядом.
— Да. а чего бы ты хотел? Видеть меня в роли половой тряпки или туалетной бумаги? Попользовался и выбросил?! Только не надо дергаться! У меня в руке пульт! Если я отпущу кнопку, вам всем предоставится возможность полетать без парашюта.
— Но и ты погибнешь! — прохрипел депутат, у которого пересохло в горле от волнения.
Ольга рассмеялась.
— А что мне терять? Разве ты оставил мне выход? Всем стоять, пусть хоть один из вас дернется, и я тут же отпущу кнопку!
Она подняла руку с пультом над головой.
— Слушайте внимательно! Даю вам всем ровно десять минут на то, чтобы спуститься вниз и выйти из «Башни». Кто не успеет, я не виновата! Касается всех кроме Карпа… и Крюкова.
Чапаев рванулся было на помощь сыщику, но тот толкнул ему навстречу стоявшую рядом с ним Анжелу.
— Выводи ее, я сам как-нибудь…
Все, кроме Карпушкина и Крюкова, устремились к лестнице черного хода. Последними зал покинули Лечи и его люди: на зеленой скатерти, снятой со стола президиума, они уносили труп Расула. Лечи, как величайшую святыню, нес в руках папаху покойного.
Борман остался лежать на полу: с такой раной он был абсолютно нетранспортабелен. К счастью для него, он потерял сознание. Гул голосов затихал по мере удаления участников и зрителей трагедии, но последнее ее действие было еще впереди…
Когда они остались одни, Ольга повернулась к Крюкову.
— И когда ты понял, что я не сестра Игната?
— Давно, — он поднял с пола опрокинутое кресло и сел в него. — Когда ты прокрутила мне кассету с записью его последних слов, меня насторожило, что запись идет на фоне тяжелого рока, которого Игнат терпеть не мог. Это могло быть сделано для того, чтобы скрыть помехи при монтаже. Да и в самой записи он не назвал имени сестры, а просил ей заняться, добавив, что кроме нее у него никого нет. Но до поры до времени меня это не интересовало. А ясно все стало, когда в режиссерской я нашел кассеты с порнухой. Там ты трахалась с лесбиянкой и как будто получала от этого удовольствие.
— Ее звали Светланой. Я ее любила, — тихо сказала Ольга. — Ты ее знал?
— Конечно. Я убил ее чуть больше месяца назад на путях возле трех вокзалов в Москве, где она изображала мать-одиночку. А сдал ее Игнат. Он терпеть не мог наркоторговцев.
— Потому что сам никогда не сидел на игле! Да, я хотела его убить. Но погиб он почти случайно, поскользнулся и выпал из окна.
Крюков покачал головой.
— Почему-то я тебе верю, хотя и не должен. А меня ты разве не хотела убить?
Ольга неопределенно пожала плечами.
— Хотела. Но теперь не хочу. Какой в этом смысл, если сейчас я встречусь со Светланой?
Крюков недоуменно посмотрел на нее.
— А что я тогда тут делаю?
— Ты можешь идти. Просто мне хотелось поговорить с кем-нибудь напоследок. Не с этим же, — Ольга презрительно кивнула в сторону вжавшегося в кресло депутата.
— А его ты заберешь с собой? — спросил Крюков.
— Хочешь с ним поменяться?
По ее тону Крюков понял, что бессилен изменить ход событий.
— Прощай, — сказал он.
— До свидания. Когда спустишься,
