Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
– Завтра разберешь, – сказал отец, пожелав ей спокойной ночи.
Но Лариса не могла ждать до завтра. Едва он ушел, как она заперлась у себя в комнате и приступила к поискам. Сколько воспоминаний и нафталина! Пыли и махорки! Какие смешные фасоны! Да неужели она носила вот эти дикие розовые брючки – невообразимый, нелепый клеш с оборками внизу, эти уродливые потрескавшиеся туфли…
И вот коричневая школьная форма с заплатками на локтях – ведь ее поочередно носили обе сестры.
Ларисе часто приходилось что-то донашивать, новые вещи ей стали покупать уже в последнем классе школы.
В основном в узлах хранились детские и подростковые вещи сестер. И неудивительно – ведь обе вскоре после школы вышли замуж и уехали из родительского дома. И все же нашлось кое-что из того лета – лета семьдесят шестого года. Например, тот самый белый сарафан, в котором Лариса позировала Ивану.
Она с волнением подняла и расправила эту посеревшую, в слежавшихся складках тряпицу. Прикинула к себе, повернулась к зеркалу. Сарафан и сейчас был бы ей впору, фигура у нее не расплылась, только грудь стала больше. Лариса подумала секунду, затем аккуратно сложила сарафан и положила его в отдельный пакет. Вещи, предназначенные на выброс (почти все) она бросала в угол. Над этой кучей кружилась моль.
– Ну, вы, жертвы погрома! – сердито сказала Лариса, отмахиваясь от моли, которая мельтешила перед ее лицом. – Вы меня тут за ночь не сожрите, чтоб вам…
Почти тут же ей под руки попалось новогоднее платье Вики – то самое, которое она шила, когда младшая сестра пристала к ней с неприятными вопросами.
Серебристый цветок на плече так слежался, что был похож на дохлого пыльного паука. Платье Лариса тоже отложила в сторону. Ей было трудно выбрасывать все, что имело хоть какое-то отношение к тому лету, к Ивану, ко всему, что сейчас ей заменяло настоящую жизнь. «А ведь я стала жить прошлым… – Женщина стояла по колено в старом тряпье и задыхалась от пыли. – Почему я столько думаю о том лете? Неужели только тогда я была счастлива? Неужели все, что было потом, не имеет для меня значения?»
Розовый купальник, мини-бикини, на шнурках, Лариса вытащила из огромного белого валенка.
В этих валенках отец когда-то ездил на рыбалку Лариса заглянула в них с отчаяния – ведь она перерыла все узлы, но не нашла даже подходящего по материалу розового лоскутка…
"Как он тут оказался? – Лариса осторожно расправила вещь и разложила купальник на своей постели. – Неужели Вика его сюда запихнула?
Странно. Совершенно новенький. Я не помню его, она мне не показывала… Почему? Она всегда хвасталась, когда ей что-то покупали. Это было что-то вроде спорта. Ей нравилось, когда я завидую, начинаю выпрашивать дать поносить…"
Лариса внимательно осмотрела купальник и только теперь заметила то, на что сперва не обратила внимания. Трусики были разорваны сзади – наверху, возле завязки с левой стороны. На розовой блестящей ткани проступали какие-то темные следы. «Трава, – поняла Лариса, поднеся трусики к лампе. – Или грязь… Значит, сестричка все-таки успела его обновить. Впрочем, почему обновить, может, Яна тоже его пару раз надевала. Где же Вика его порвала? Порвала и больше не носила? Но можно было зашить, выстирать… Вика такая мастерица, она умеет так заштопать, что невозможно увидеть, где шов… Странно все это! И почему я ни разу не видела эту вещь?!»
Лариса вышла из комнаты, прихватив с собой купальник. На кухне, сквозь матовое дверное стекло, виднелся свет. Мать еще не спала Она была полуночницей и любила сидеть в одиночестве, пить чай, читать газету… Дочь ее напугала, когда осторожно приоткрыла дверь. Та охнула:
– Господи! Представь, я совсем забыла, что ты у нас живешь! Зачиталась!
Лариса на цыпочках подошла к ней и обняла за шею. Мать довольно проворчала:
– Какие нежности пошли… Прямо как маленькая. Ну, как у тебя там дела? Я уж не заглядываю, чтобы не расстраиваться. Но ты имей в виду, – вдруг заволновалась она, – прежде чем будешь что-то выбрасывать – покажи мне!
– Да уж, – иронически заметила Лариса, – чувствую, что все узлы просто вернутся на антресоли, вместе с молью. Надо все выбросить, мам. А на эту ночь, по крайней мере, отнести вещи на балкон.
Я не смогу спать в комнате, где так воняет нафталином. Кстати, взгляни.
Она нарочно заговаривала мать, чтобы та ничего не заподозрила, и купальник показала с самым простодушным видом. Ларисе стоило больших усилий сдержаться, чтобы не показать свое волнение. Мать нахмурилась и посмотрела на розовую тряпицу:
– Это что? Грязная какая…
– Разве это не Викин купальник?
– Да? – Мать взяла у Ларисы трусики, повертела их и вернула. – Вот это, конечно, надо выбросить. Через столько лет кровь не отстираешь.
– Кровь?! – Лариса расправила трусики и поднесла их к свету. – Разве не грязь? Мне кажется…
– Слушай, ты как маленькая, – вздохнула мать. – Кровь, конечно. Сколько я за вами, мои милые, перестирала… Уж можешь мне поверить на слово, что это такое. Понятно! Вика всегда куда-то запихивала свои трусы и забывала про них. Это ее манера. Я потом никогда не могла отстирать эти пятна. Да что ты так смотришь на меня?!
Но Лариса как раз на нее не смотрела. Она уставилась в стену, все еще сжимая в руке купальник.
Мать рассердилась:
– Совсем ты одурела от нафталина! Выброси, наконец, эти грязные трусы и ложись спать, завтра разберемся! Дай я сама выброшу! – И мать протянула руку.
– Нет, нет. – Лариса быстро отступила к двери. – Я сама, завтра… Спокойной ночи.
Она заперлась в ванной и включила воду. На" брала в белый пластиковый тазик немного холодной воды, опустила туда трусики от купальника.
Пустила воду в ванну, чтобы создать видимость, что моется. Села на бортик и, закрыв глаза, сосчитала до ста. Поболтала трусики в тазу, посидела еще немного. «Надо замочить их на всю ночь, – решила она, увидев, что пока никакого результата нет. – Слишком старые пятна. Но неужели мама права?! Дура, дура я! Надо было отнести их на экспертизу!» Она слишком поздно сообразила это. Но ведь раньше ей просто не приходило в голову привлекать к расследованию кого-то еще, кроме Ивана. А он не был медиком, не был криминалистом.
Лариса выключила воду, отперла дверь и быстро пронесла тазик к себе в комнату. Задвинула его под кровать, легла, накрылась одеялом до подбородка. Она даже раздеваться не стала – так ей было холодно. И отчего? На улице была плюсовая температура, а батареи жарили по-зимнему. Только через полчаса Лариса почувствовала, что согрелась. Ее мучило искушение включить свет, выдвинуть таз и заглянуть в него. Но она запретила себе это делать и повторяла этот запрет про себя, пока не уснула.
* * *
Ее разбудила мать. Рано утром, пока Лариса еще спала, та вошла к ней и потихоньку стала вытаскивать разбросанные вещи в коридор. Но как ни осторожничала мать, Лариса все-таки проснулась.
Ознакомительная версия. Доступно 22 страниц из 110
