только внешнее ощущение. Она большая и ещё какая. В одиночку управлять трудно – поэтому шесть герцогов управляют своими территориями от имени короля.
– А что будет, если какой-то герцог поднимет восстание против страны? Если ему будет мало той власти, которую он имеет?
– Можешь не волноваться, Энтоэн, – улыбаясь, сказал Эсгрибур. – Я никогда не подниму восстание.
– А другие?
– Кто, например? Мой Стархост – это самое большое герцогство в стране. Ни у кого больше не достанет сил.
– В Акре и Яхе больше людей, чем в Стархосте.
– Глупый разговор, мой принц. Какой бы герцог не поднял восстание, остальные пять герцогов и король победят его, насадив голову на пику. И выберут нового герцога.
– А что, если на пику насадят голову короля?
На этом моменте лицо Эсгрибура заметно посуровело:
– Тому, кто это сделает, я лично отрежу голову. А труп убийцы будет висеть над главными воротами до тех пор, пока не сгниет.
– Довольно жестокостей, – прервал лорда Солон.
И подлил Эсгрибуру в стакан ещё вина. Эсгрибур очень медленно пил – он успел осушить всего один стакан. В отличие от Солона, который выпил уже три.
Арциус же вообще спал, причем с самого начала пути. Старик потребовал взять с собой в Акру чуть ли не всю свою лабораторию, после того, как ему сказали, что задержаться там придётся не менее чем на неделю. Он вообще согласился туда ехать только после того, как Солон от имени короля был вынужден приказать ему. Опальный старик.
– Именно знаменосцы придают силу королю, – сказал Эсгрибур. – Когда ты станешь править, ты это поймёшь.
Нет. Солон не станет править, потому что это всё не взаправду, а в шутку. Смеётся тот, кто подарил Солону коня в горах. Он же и подкупил всех этих актёров, которые строят из себя лордов, слуг и саму королеву. Он даже народ подкупил, чтобы тот кричал ему, и барона Арриена, чтобы бил его. А вот всю страну он подкупить не мог, поэтому ничем он править не будет.
– Я не хочу, чтобы в годы моего правления была война, – сказал Солон.
– А зачем война?
– Чтобы знаменосцы и защитники показали свою силу.
– Нет. Ты не понимаешь ничего, Энтоэн. Чем лучше король правит, тем меньше войн в его правление. То правление можно назвать удачным, которое было лишено войн.
– Я не хочу войн, – сказал Солон. – Я хочу мира.
– Это ты думаешь сейчас. Покуда ты молод и неопытен. И покуда ты не взваливал на себя государственных проблем.
Арциус начал что-то бормотать во сне, но никто не обратил на него должного внимания.
– А вы вели войны, лорд Эсгрибур? – спросил Солон.
– Я не вёл войны, но учувствовал в них. По крайней мере, в двух войнах. Двадцать лет назад, когда я был ещё не герцогом, а всего лишь сыном герцога, я воевал за твоего отца, Эйгердера Третьего, когда он погиб.
– Он погиб в обороне от Ненгара, – проговорил Солон то, что читал на генеалогическом древе династии Аргельтонов.
– Да. Можно сказать, что на моих глазах. Но это была не карнарская война – мы помогали отстоять Муатру – стратегически важный объект в Лармании, который Ненгар атаковал с моря, после того, как потерпел неудачу в Яхе. Мы братские королевства – когда-то мы были одной страной. Война – это не то зрелище, которым стоит восторгаться. Когда твоему отцу проломили топором грудь, я понял, что и короли смертны. Я понял то, что и они умирают так же, как и все. И внутри у них такие же кишки, как и герцога, как и крестьянина.
– Но вам удалось изгнать варваров.
– Конечно. У них не было шансов против союза Фрэндогара и Эйгердера. Это был лишь вопрос времени. Королю не стоило самому идти в бой – война такого героизма от него не требовала.
– Если король бьётся бок обок со своим народом, это придаёт народу сил.
Солон налил себе пятый стакан вина.
– Эйгердер бился не за свой народ.
– А какой была ваша вторая война? – спросил Солон.
– Ты не знаешь истории своего королевства?
– Восстание Яхи?
– Да. И это, кстати, относится к нашему разговору о том, что будет, если герцогство восстанет. Их герцог, который называл себя Принцем Рамиэлем, поплатился жизнью. Но мы простили его сына Этерна, и он продолжил династию отца.
– Я всё понял, лорд Эсгрибур. Война – это плохо. Но если она начнётся, вы всех убьёте.
– Не больше, чем позволит мой возраст.
Арциус снова что-то пробубнил. Вот кому возраст не позволит уже ничего, кроме как нечленораздельно бубнить во сне. От него до сих пор пахло его лабораторией. И Солона до сих пор приводило в ужас то, что он видел в его кабинете человеческую голову. Ему казалось, что сейчас пахнет именно ей, и она находится среди тех вещей, что Арциус захватил с собой.
Солнце между тем скрылось за облака, и неожиданно потускнело. Это не предвещало дождя, но что-то изменилось. Солнце светило без перерыва уже несколько недель, а теперь выходит, что скоро начнутся дожди. Лорд Эверетт точно сказал бы так, если бы был тут. Но, к счастью, старик остался в Аглун Хед, а вместе с ним и королева.
Утром следующего дня они наконец-то достигли своей цели. Акра находилась не так далеко от столицы, как казалось, поэтому добрались они всего лишь за чуть менее, чем неделю, учитывая их многочисленные привалы и остановки.
Ностальгия сжала сердце Солона, ведь он так давно не был здесь. Всё, что сейчас пролетало перед его глазами, было так знакомо, словно видел он это каждый день, даже тогда, когда не находился здесь. Многочисленный народ на улицах города приветствовал его буйными криками и поклонами, но Солон слабо реагировал на это.
Народ приветствовал своего принца, но самому принцу казалось, что приветствуют Солона Моррисона, того мальчишку, что бегал по этим самым улицам, среди тех же самых людей, годы назад.
Эти красные улицы из такого же красного камня заставляли Солона искать глазами свой дом, в котором когда-то он жил с отцом. Он знал, что найти его будет очень сложно, но не терял надежды, что дорога заведет именно на ту улицу, где и находится тот самый дом, который Солон так грезил его увидеть. А, быть может, у его ворот, будет стоять отец, чуть постаревший, но одетый так же, как и в момент последней их встречи. Несомненно, если отец будет трезв, он узнает своего сына и громко возвестит об этом. Что же придется в
