Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
рубашки. Когда он оторвался от того, что читал, и закинул лодыжку на колено, я увидела, что его брюки в тон к пиджаку, а носки – к рубашке. По контрасту с унылыми офисами, он был как вспышка в рабочем кресле, яркий сияющий свет. Тайрону шестьдесят четыре года, у него тяжелый подбородок, квадратные плечи тяжелоатлета и ямочки на щеках, когда он улыбается. Я считала его красавчиком. Он тоже так считал.
– Достанешь мне этого парня?
Я пожала плечами.
– Смотря за сколько.
– Да ладно тебе. – Он рассмеялся, и ямочки на щеках не заставили себя ждать. – Не надо со мной так. – Он поднял со стола плотный конверт и протянул его мне. – Парня зовут Харрисон. Бери это дельце, а я позабочусь о том, чтобы в следующий раз тебе досталось что-то получше.
В деле говорилось, что Линдон Харрисон был остановлен на шоссе I‑75 внутри границ округа Фултон. Он согласился выдохнуть в трубку, и тест показал наличие алкоголя в крови чуть выше допустимого уровня. Когда полицейский сказал, что ему нужно приехать в участок, парень заартачился, и полицейский тут же добавил к обвинению в вождении в нетрезвом виде сопротивление аресту. Его мать заложила свой дом, чтобы гарантировать залог. Дом был бы неплохой добычей для Тайрона в обмен на шесть тысяч долларов залога, но он не такой парень, заявил он мне и осклабился.
Я доехала по Митчелл-стрит до Кэпитал-авеню, свернула возле клиники Грейди на Декалб-авеню и покатила на восток, в направлении Окхерстского квартала Декейтера. Когда-то Окхерст был захудалым районом разного рода затворников и наркоманов, кишел наркоторговцами и был опасен. В последние несколько лет он претерпел своего рода подтяжку лица. Расширение города вширь в сочетании со стремительным ростом стоимости недвижимости в Атланте и Декейтере, которые теперь сходятся в нескольких точках, изменило жизнь многих давних жителей Окхерста. Крошечные каркасные домики на участках в четверть акра внезапно стали стоить сотни тысяч, и жители начали выставлять на своих дворах объявления «Продается». Постепенно эти кварталы обновлялись, или же их сносили.
Тем не менее некоторые из старожилов остались, поэтому по соседству с потемневшими от непогоды лачугами, находящимися в ужасном состоянии, нередко можно было увидеть отремонтированные дома с возвышающимися над ними башнями и обнесенные от посторонних глаз высокими заборами.
Дом Харрисонов стоял на Уинтер-авеню, рядом со станцией Ист-Лейк городской железной дороги, – маленький, из белого кирпича с черными ставнями и ухоженным квадратом зеленой лужайки. Под передними окнами цвела лаванда, вокруг почтового ящика были посажены герберы. Когда я позвонила в звонок, меня через переднее окно заметил золотистый ретривер и свирепо залаял, однако виляя при этом всем телом.
Парню, открывшему мне дверь, я бы дала не больше восемнадцати. Он плохо вписывался в мое представление о Линдоне Харрисоне, парне, выпущенном под залог. Сквозь сетчатую дверь я почувствовала запашок «травки».
– Привет, – сказал я. – Линдон дома?
Он улыбнулся.
– Подождите, ладно?
– Хорошо, – сказала я и, как только он исчез, шагнула в маленькую прихожую с каменным полом, вешалкой для одежды, зеркалом и золотистым ретривером, который тыкался носом мне в руку до тех пор, пока я не согласилась уделить ему толику внимания. Опустилась рядом с ним на колени и почесала ему за ушами.
– Чем я могу вам помочь? – спросил мужской голос.
– Привет, Линдон, – сказала я самым безобидным тоном, на какой только способна. Когда я встала, моя левая рука переместилась в задний карман, где у меня была пара наручников. – Меня зовут Кей Стрит. – Я протянула Харрисону правую руку, но он ее не взял.
– Да, и что?
Линдон Харрисон был этакий дрищ, высокий и как будто недокормленный. Я улыбнулась. Я все еще надеялась, что он будет вести себя приветливо, но кислое выражение его лица свидетельствовало об обратном.
– Мне просто интересно, вдруг ты забыл дату своего суда.
– Да кто ты такая, черт возьми? – спросил он, и парень, открывший дверь, вошел в комнату.
– Что не так, малыш? – спросил он и склонил голову Линдону на плечо.
– Она пытается затащить меня в суд, – проскулил Линдон и обнял паренька за талию. Его глаза были ярко-синими и налиты кровью, а волосы обесцвечены на кончиках до белизны. На нем были мешковатые синие джинсы с мотней почти до колен и веревкой вместо ремня – этакий любитель шмоток «Олд нэйви», сидящий на «травке».
– Вы заберете его в тюрьму? – пожелал узнать парень, и у него загорелись глаза – я тотчас узнала в нем того, кто ценит хорошую драму.
Я покачала головой.
– Ему просто нужно прийти со мной в офис, чтобы мы могли составить новое соглашение и перенести кое-какие дела на новые даты.
Нет, конечно.
– Сегодня у меня нет настроения, – заявил Харрисон.
О господи! Не было печали…
– Твоя мать заложила ради тебя свой дом, – напомнила я ему. – Ты в курсе, что она может его потерять?
Харрисон посмотрел на меня сверху вниз так, как будто я была самой большой занудой во всем белом свете.
– Я сделаю это завтра, – сказал он, лениво моргая, и отвернулся.
Я схватила его правое запястье и надела наручники, а когда он развернулся, сделала то же самое и с левой рукой.
– Извини, но завтра у меня по графику другие дела.
– Ты кто?
– Принудительное исполнение, – коротко ответила я. – Пойдем.
– Круто, – восхищенно выдохнул его бойфренд, когда я вытолкнула Линдона за дверь.
– Клиффорду можно с нами? – осведомился Линдон.
Мы шли по тротуару с его парнем и плетущимся за нами псом к моей машине, припаркованной у обочины.
– Разве твой парень не может о нем позаботиться?
Линдон презрительно усмехнулся.
– Клиффорд – мой парень… Ха!
Открыв пассажирскую дверцу, я помогла ему сесть на переднее сиденье, пропустила ремень безопасности через цепочку наручников и пристегнула его на тот случай, если у него возникнут блестящие мысли о стремительном бегстве.
– Как зовут собаку? Джон? – спросила я.
– Умней придумать не могла, – надулся Линдон.
В зеркале заднего обзора мне были видны Клиффорд и пес, стоящие посреди обсаженной дубами улицы. Когда мы отъехали, Клиффорд слегка помахал полусогнутыми пальцами.
* * *
Дорогая, я дома!
Голос прозвучал довольно громко. Он прокатился по полированному дереву и через весь тихий дом в районе Морнингсайд. Поставив портфель на стол рядом с дверью прихожей, убийца открыл его и надел пару тесных хирургических перчаток. Из незащелкнутого кармана легко выскользнул четырехдюймовый рыбацкий нож.
Как прошел твой день?
Вопрос был задан громко, но приятно, у холодильника с открытой дверцей, со свежей бутылкой воды в одной руке,
Ознакомительная версия. Доступно 20 страниц из 99
