Ты уже в теме?
– Конечно, – закатила глаза Леся. – Слушай, Рыжая, ты это… тётю Надю-то своими байками больше не пугай! Завязывай!
– Ты мне тоже не веришь? – спокойно уточнила Романова, удивляясь собственной невозмутимости.
– Настёнок, я верю в то, что ты в это веришь, – в тоне у Петрушенко появились знакомые назидательно-поучительные нотки. – Но это не значит, что надо теперь всем подряд про свою веру рассказывать. Ты тут насовсем хочешь остаться? Вид из окна понравился?
– Почему насовсем? – не поняла Настя и уточнила осторожно: – А где это – тут?
До сей минуты она так и не удосужилась спросить у кого-нибудь, где находится.
– Вот-вот! – кивнула светлой головой Олеська. – Вопрос хороший. Ты в курсе, где мы сейчас?
– Больница какая-то… – Романова неопределённо пожала плечами.
– Рыжая, тебя в Ледовке держат, – огорошила её подруга.
– Почему… в Ледовке? – Настя от неожиданности поперхнулась мороженым. – Леся, я же нормальная…
– Нормальная, так и веди себя как нормальная! И эту чушь хватит загонять про параллельные миры и похищения инопланетянами! – безжалостно выдала Олеся. – Короче, слушай… Я тебе сейчас всё расскажу, как оно было.
Петрушенко уселась на широкий подоконник.
– Ты когда не вернулась, я Вовчику позвонила сразу. Ну, опера помнишь? Я с ним даже замутила на почве всего этого. Так… недолго... Жаднючий такой оказался! Я его из-за этого бросила. А тогда они поехали тебя искать… И я им на хвост упала, ну, ментам. Нашли мы тебя на том самом чёртовом месте. Без сознания. Руки в крови. Ну, ты порезалась о нож. И больше там никого и ничего. Опять все сгинули. Только там ещё кровь нашли, чужую. Другая группа. Короче, не твоя. Может, бабы этой, а может, она кого убила. Это мне Вовка потом все рассказал. И ещё там что-то надыбали… типа… улики. Понятно стало, что кто-то на тебя напал, а почему не добил непонятно. Ты же в отключке была. Скорую мы вызвали в Павловку. Тебя туда притащили. Пацаны тебя на руках несли до машины. А потом уже в деревне скорая забрала.
Олеся замолчала на миг, увлечённо слизывая растаявшее мороженое.
Настя молча прожигала её взглядом, и Петрушенко наконец вернулась к своей истории.
– И тут затык вышел! В БСМП поглядели на тебя и руками развели. В отключке, а почему – непонятно. Кроме раны на руке, никаких травм. На голове ещё шишка, но, вроде, поверхностная – то есть, не может быть причиной. Никаких запрещённых препаратов в крови не обнаружено. Ну, где-то с неделю они тебя там всей больницей изучали, консилиум целый собирали. Ни фига понять не могут!
– А я в отрубе?
– Ага, – согласно кивнула светлой головой Петрушенко. – Не знаю, как это правильно обозвать. Врачи и те не знают до сих пор. Типа спишь, и всё. Но никак тебя разбудить не выходит. То ли кома, то ли летаргия, то ли анабиоз. Видишь, я сколько умных слов теперь знаю! Короче, беспрецедентный случай. Ну, кома – это ж когда организм не функционирует толком. А у тебя все показатели в норме, хоть в космонавты. Никаких отклонений. Короче, врачи там помозговали и перевели тебя сюда, в дурку. Ну, решили, что раз нет физических травм и заболеваний, значит, тут требуется помощь психотерапевта. Вроде как, психосоматика какая-то, нестандартная реакция на стресс.
Олеся проглотила остатки мороженого.
– И тут уже местные профессора взялись тебя к жизни пробуждать. Мне кажется, они готовы были тебе череп вскрыть, лишь бы в мозг забраться. Тётя Надя говорила, чего только не делали. Обследовали, обследовали, и опять ничего. Надежда Андреевна хотела тебя домой забрать, когда поняла, что толку нет с их процедур. Они тут первое время препараты тебе какие-то кололи, капельницы, витамины. А потом уразумели, что ты и без всех этих штук – живчик. Ну, то есть, вообще, феномен – за год ты тупо от обезвоживания и голода должна была ласты завернуть! А ты точно спящая красавица – лежишь себе, как живая, и даже не похудела ничуть…
– За год? – растерянно переспросила Рыжая.
– Ну… – кивнула Леся, не поняв вопроса.
– В Долине Ветров несколько меньше времени прошло, – пояснила Романова.
– Не знаю, как там у вас в долинах... А тут у тебя коматоз год продолжался. Вон видишь, осень за окном? Тебя в прошлом сентябре у Воронова утёса нашли.
– Ничего себе! – Настя посмотрела на облетающий клён за окном, будто первый раз увидела.
– Да, мил-моя, ты безнадёжно выпала из жизни, – сочувственно покачала головой Олеся. – Придётся в институте восстанавливаться. Ну, если вообще захочешь… Тебе там, конечно, теперь житья не дадут.
– В смысле? – напряглась Рыжая.
Она после возвращения в российскую реальность была слегка не в себе.
– Так ты теперь популярная личность, – усмехнулась Петрушенко. – На весь город прославилась. Когда эта фигня случилась, все местные каналы целый месяц в новостях смаковали подробности. И даже с Москвы чувак один приезжал, снимал наш Воронов утёс. У него какое-то шоу про загадки и таинственные места России… В институт к нам тоже приезжали. Там, понятно, всех на уши из-за этого поставили. А когда тебя в Ледовку упекли, вообще началось. Знаешь, какие версии выдвигались? Что у тебя, на самом деле, крыша поехала… А ещё, что ты наркоманка, и тебя лечить сюда увезли. А тётя Надя специально придумала всю эту сказку, тебя прикрыть. И даже будто ты сама в какой-то секте состояла и людей в жертву приносила. Ну, как обычно – люди сочинять любят.
– А ты? – холодно уточнила Анастасия.
– Ну… что я… Меня тоже коснулось, – Леся сбилась на секунду от этого вопроса, но тотчас продолжила, вернув себе самообладание. – Пару раз на ТВ приглашали… Интервью, и всё такое. Я не отказывалась. Знаешь, не каждый день в телик зовут. Да и, думаю, я хоть расскажу, как дело было. А то ведь переврут. Да не помогло – перевернули всё равно… А потом, когда ты уже тут была, я не ездила, – призналась Олеська, сосредоточенно разглядывая сочный алый маникюр. – Ты не обижайся! Сама понимаешь, дурка не то место, куда хочется. Тёте Наде звонила, спрашивала. Она говорит – всё без изменений. А раз так, что ехать? С тобой всё равно не
