по двери, когда дым заполонил всю каморку.
В ответ из-за двери послышался спокойный голос охранника:
— Где деньги прячешь, признавайся.
— Нет у меня денег, нет! — натужно кашляя, выдавил я из себя.
Кричать было мало того что бесполезно, просто больно! Слышать меня не хотели. Дым всё больше въедался в лёгкие и, стукнув по двери ещё несколько раз, я прекратил это бессмысленное занятие. Сев на пол, постарался дышать как можно реже и неглубоко, чтобы хоть как-то сберечь остаток кислорода в лёгких. Прислонившись к стене, я приготовился к долгим мучениям. Сознание медленно «поплыло», но змееголовый не являлся. Вместо него появился охранник, что распахнул дверь и, быстро схватив за ноги, волоком вытащил меня из камеры.
Я всё слышал, но ответить или что-то сделать не мог, силы покинули меня.
— Всё! Готов он.
— Окати его водой, — посоветовал охранник.
— А где ведро?
— Вон ведро и кран.
Послышалось звяканье ведра, затем звук бьющей о его дно струи воды.
«Хлесть!» — и в моё лицо ударила волна воды из ведра. Закашлявшись, я очнулся.
— Деньги, где ты прячешь деньги?
— В комнате под подушкой, — еле слышно пролепетал я.
— О, он сказал! — как-то непосредственно, даже по-детски обрадовался изувер.
— Смотри, не забудь и со мной поделиться.
— Это ты у лейтенанта спрашивай, а я поскакал.
Меня подняли под руки и повели назад в камеру, где и бросили. Всё же дыма я наглотался порядочно и отходил ещё долго, ровно до того момента, как прибежал разъярённый моим разводом капрал.
— Тварь! Дерьмо! Английский подкидыш! Где деньги! Где деньги?
Конечно, его постигло глубокое разочарование, да ещё и от следователя наверняка нагоняй получил. Денег-то под подушкой не было, как не было и собственно подушки!
— На! На! На! — посыпавшийся град ударов окончательно выбил из моих лёгких остатки дыма, как пыль из старого ковра.
Наконец, от меня отстали. На следующий день у тюремщиков случился перерыв, так как помимо меня в тюрьме нашлись и другие «клиенты». Всем нужно уделить внимание, а не только мне одному! Вот их и пользовали, пока я отдыхал. Но отдыхать мне пришлось всего лишь пару суток. На третьи пожаловал очередной охранник и снова отвёл в уже знакомое помещение.
Давешний капрал посмотрел на моё унылое лицо и широко улыбнулся, чувствуя себя хозяином положения.
— Значит, говоришь, нет у тебя денег?
— Пока нет, но я смогу их заработать, — попытался я его убедить, — если вы меня отпустите.
— Ха, да ты дурак! Не хочешь признаваться в отсутствии денег, тогда стоит признаться в другом.
— Это в чём же? — спросил я, ожидая очередной полицейской пакости и, к сожалению, не ошибся.
— В убийстве Сухена Мтарибу.
— Кто такой Сухен Мтарибу? — несколько озадаченно поинтересовался я.
— Старик, что недавно умер у себя дома, приняв твою настойку.
— Не знаю я никакого Сухена, и не покупали старики моих настоек.
— Ну, не он купил, его сын, дочь, родственник или доброжелатель. Неважно это, важно, что он умер от приёма внутрь твоей алкогольной настойки со змеями. Будешь писать чистосердечное признание, чтобы судья был милостив к тебе? Или опять засовывать тебя в пыточную?
— И насколько его милость будет явлена мне?
— Как ты сказал, я не понял?
— Насколько судья будет снисходителен ко мне, — уточнил я, раз обороты высокой речи недоступны обычному чёрному полицейскому.
— Насколько??? Ну, за убийство дают лет пятнадцать, если твоя вина будет доказана. За непреднамеренное лет десять. А если ты во всём признаешься, то, думаю, лет пять-семь тебе дадут.
Я вздохнул и, исподлобья глядя на капрала, ответил:
— К сожалению это слишком долго, а мне ещё нужно захватить весь мир.
— У тебя крыша поехала, что ли? Харам, чем мы его в прошлый раз воспитывали?
— Дымовой камерой, — отозвался охранник.
— Да, что-то я переусердствовал. Нужно жалеть заключённых, а то слабенькие все пошли, чуть что в сумасшествие впадают, — посетовал капрал то ли сам на себя, то ли на чрезмерно ретивых подчинённых. — Так, у нас послабее есть что?
— Можно током попробовать.
— Гм. А ещё?
— Поджечь, водой пытать.
— Нет, не то, слишком кардинально. Судья нас не поймёт. Он же не политический, так — уголовник мелкий.
— Тогда можно попробовать «качели». За лодыжки его привязать к перекладине и качать. Ещё можно ногти вырвать или ещё что.
— Ладно, давай током попытаем и снова в дымовую камеру, неохота с ним возиться.
— Он нас в прошлый раз обманул с деньгами… — напомнил палач.
— Точно! — вспомнил капрал мою милую шутку. — За это придётся ответить, нигер. Слышишь?! Ты?! Дерьмо! Меня из-за тебя ругал следователь, ещё и посмеялся над моей наивностью. Мы всю комнату твою перевернули в поисках. Там ничего нет. Эта шутка будет дорого тебе стоить! Понял?!
Я-то понял и прямо посмотрел на встающего из-за стола капрала. Ничего хорошего я от них не ждал, потому резко отступил назад. Глаза заволокла кровавая пелена, и капрал словно споткнулся, наткнувшись на мой полный ненависти взгляд.
Мне терять нечего! Я уже достаточно наслушался разных гадостей про них, и теперь, чтобы остаться человеком, мне нужно побороться за свою жизнь весьма нетривиальным способом, а если не удастся сбежать, то пусть хоть изобьют, лишь бы не трогали до самого суда.
Вывернувшись из-под руки охранника, я сильно толкнул его плечом, отчего тот врезался в своего начальника. От столкновения капрал рухнул навзничь, а охранник, запнувшись об него, отлетел в сторону, пытаясь удержать равновесие, и тем самым он предоставил мне хоть какой-то оперативный простор в небольшом кабинете.
Не жалея, я пнул капрала в жирное брюхо! На меня тут же бросился охранник с дубинкой. Однако, увернувшись от неё, я саданул его руками по затылку. Получилось слабо. Дубинка огрела моё плечо, но я всё же успел ещё раз пнуть валяющегося капрала, теперь уже по его дурной башке.
Тут же удар обрушился и на мою бедную голову, я запнулся и рухнул на пол. Харам на этом не остановился, продолжая лупить по мне дубинкой, но его следующий удар пришёлся в пол. Я увернулся и, катаясь по полу, как мог увиливал от столкновений. Чуть позже к охраннику присоединился и разъярённый капрал, пиная меня ногами. Так продолжалось ещё минут десять, пока оба основательно не устали и не бросили это трудоёмкое занятие.
— Давай его под ток, — тяжело дыша, приказал капрал, — и напряжения не жалей! Скажи Хасану, что я лично просил.
Охранник кивнул и, с трудом подняв, чтобы не тащить за ногу, потянул меня в подвал. Там он всё рассказал Хасану. Тот мельком глянул на меня и
