Связать!
От старых привычек сложно избавиться, а для Рекдосов, индивидуальные сражения были естественным способом выживания. Они никак не могли объединиться и атаковать слаженной группой. Их общее гильдийное родство было максимумом, на что они были способны в вопросе организованности - и то, их связывала больше единая вера, нежели настоящие общинные отношения. Поэтому, к счастью, Джераду приходилось иметь дело лишь с двумя головорезами за раз. К счастью, потому что он практически не чувствовал своих голеней.
Он перекатился в сторону от одного горилло-образного зомби, растирая ноги руками, в безумной попытке снабдить их кровью. Это сработало. Теперь, вместо онемевшего покалывания, его захлестнула вернувшаяся чувствительность в полном болевом объеме. Джерад все еще не мог стоять на ногах, поэтому он перекатился назад по другой траектории, когда второй громила попытался схватить его за руки. Он откатился не далеко, и умудрился на ходу схватить зомби за запястье. Он потянул его вниз, опрокидывая головореза головой о каменный пол, и проломив ему череп с влажным треском и брызгами серого вещества - сухого, бесполезного серого вещества.
Этот маневр, тем не менее, стоил ему, второго выкрикнутого приказа кровавой ведьмы.
- Все, взять его! - заорала она. - Сейчас же!
Джерад был безнадежно окружен, едва мог стоять на ногах, и совершенно безоружен, при этом толпа вокруг него в буквальном смысле жаждала его крови. И все же он заставил себя подняться на шатающиеся ноги, вращаясь, как в тумане, осматривая врагов, окружавших его со всех сторон, и неумолимо сжимавших кольцо.
Мертвая девочка не шевелилась, а просто стояла неподалеку от кровавой ведьмы, мыча свой веселый мотивчик. Джерад не мог выбросить этот звук из головы. Он звенел все громче в его ушах, переливаясь и затапливая его мозг. Он разрушал всю его концентрацию. Кислотные мухи были потеряны вместе с любыми другими связями, которые он пытался установить. Следующим сдалось его равновесие, и он запутался в собственных ногах, пытаясь ретироваться.
Толпа накрыла его, как только он рухнул на пол. Костлявые, узловатые кулаки схватили его за руки, и удар тяжелой дубины раздробил его коленную чашечку. Демонопоклонники подняли избитого гилдмастера перед кровавой ведьмой.
- Забавно, - сказала Изольда, - но теперь мне все же нужна твоя кровь, гилдмастер.
- Джерад, Мик все еще там. Он все еще жив. Ты собираешься снимать его, или как? - голос Фонн прозвенел из переговорного камня.
Ему потребовалась каждая капля оставшихся в его теле сил, но Джерад вывернул одну руку из захвата, чтобы сдавить камень и проорать, - Сними его! Я его освобожу. Не жди меня...
Изольда завела нож под кожаный ремешок, удерживающий камень, и перерезала его. Камень упал на пол, и мертвая девочка побежала его поднять, по всей видимости, восхищенная новой безделушкой.
- Джерад? - звала Фонн. - Что значит, не ждать тебя? Поговори со мной!
- Детка, - спокойно сказала Изольда, - будь любезна, выбрось этот камень в яму.
Девочка повернулась и, не издав ни звука, швырнула переговорный камень в открытый кипящий кратер, из которого вышел демон-бог.
Кровавая ведьма вонзила нож ему в сердце. Джерад наблюдал, как его кровь и жизненная энергия наполнили серебряную чашу. Он выдержал достаточно долго, чтобы увидеть, как Изольда подняла чашу к губам и сделала глубокий жадный глоток образовавшейся смеси.
«По крайней мере, мой сын освобожден», подумал Джерад за мгновение до того, как его жизнь угасла в нем окончательно.
* * * * *
Мик чувствовал, что его разум словно был расколот пополам. Он уже не слышал Рекдоса, хотя, конечно он слышал, что это чудовище громогласно изрыгало угрозы в адрес Селезнийцев, ведя своих обезумевших приспешников штурмом на Древо Единства.
Он уже не был связан с демоном, но в нем все еще пылала демоническая ярость. И когда Мик понял, что уже не слышит ноту своего отца в священной песни, его ярость вырвалась наружу. Он кричал, он осыпал всеми известными проклятиями Рекдоса, кровавую ведьму, каждого, кто хоть раз пытался навредить ему или его семье.
Никто, кроме Осквернителя его не слышал.
- Заткнись, мальчишка, - сказал демон. Затем он поднес когтистую лапу и сорвал скаута ледев со своей шеи. Рекдос поднес относительно крошечного Мика к одному глазу. - Ты, - прорычал демон, - был в моей голове. Это была плохая мысль, червь. Я Рекдос, Осквернитель. Никому не позволено касаться моего разума без.... Арррх!
Рекдос, Осквернитель схватился одной рукой за висок. От шока он раскрыл кулак второй руки, выронив юного Мика Зюника с ужасной высоты.
* * * * *
Кос вставил последнюю стеклянную пробирку на место, скармливая третью дозу драконьей мозговой жидкости - так вот, как она выглядела - в сгусток нейрария, образующего центр разума Проекта Краж. Момир Виг повернулся к нему и улыбнулся.
- А теперь, мы изменим мир, - сказал создатель. Без каких-либо дополнительных действий со стороны гилдмастера Симик, Кос почувствовал, как интеллект и разум Краж ожил вокруг него.
- Любопытно, что произойдет теперь? - подумал Свогфир.
- Это, - подумал Кос. Затем он схватил посох Савры и вонзил его острый конец в крошечный, черный глаз Момир Вига.
Глава 17
Я не чудовище.
—Я, Локсодон (Акт V, Сцена 5, строка 102)
Монтагон Тревис (6037 П.Д.)
31 Цизарм 10012 П.Д.
- Кос спятил, - заорал Обез. - Он внутри бога-зомби. И он только что... В смысле, ты хоть понимаешь, насколько опасно... Бес, ты когда-нибудь слышал что-нибудь о "Проекте Краж"?
- Бог-зомби? - ахнул Пивлик, напрягшись. - Какой еще проект? О чем ты говоришь вообще? - Рух уже давно вернулся к своей стае - в данном случае, пролетавшей мимо эскадре воздушных 'джеков - и теперь все, что удерживало беса и мага-заонника в воздухе, были измученные, усталые крылья Пивлика.
- Бог-зомби, - повторил Обез. - Эта "зомби жрица", о которой нам рассказал вор - это Свогфир. Он вернулся. Опять.
- Ну, конечно, почему нет? - сказал бес
- Ты сможешь перенести нас обратно, в Сенат? - спросил Обез. - Симики что-то задумали. Смотри.
- Не могу. Если ты не заметил, друг мой, я тут тащу четыреста фунтов мага-законника.
- Это ложь, я... слушай, не важно. С Новижен что-то происходит.
- Что? – задыхаясь, спросил Пивлик.
- Он встает.
- Что?
- Кос, что ты делаешь? - сказал Обез.
- Что он говорит? - спросил
