он рычит. — Не так, как ты думаешь!
— Ты хотел меня, Габриэль. Ты сказал мне, что любишь меня, — я чувствую вкус своих слез на губах. — Но ты убегаешь. Это твоя жизнь, Габриэль, и это небезопасно, но ты хотел меня, и что теперь? Уже не хочешь?
— Нет, детка, нет, — он бросается вперед, хватая меня за лицо. — Я не смогу смириться с тем, что тебе снова причинят боль. Я слышал, как ты кричала, Амелия, и я ничего не мог поделать.
— Я думала, мы умрем, — тихо шепчу я, прижимаясь к его руке. — И знаешь, что я подумала?
— Что?
— Что если это произойдет снова, то это не так уж и плохо. Это было ужасно, и мне понадобится помощь, но несмотря на все, что он сделал, я продолжаю любить тебя. У меня все равно был бы ты. И если бы я умерла, то у меня не было бы ни одного момента в наших отношениях, о котором я бы пожалела.
— Амелия…
— Я бы сделала это снова.
— Я люблю тебя, dio (прим. пер. — господи), я бы сжег этот гребаный мир ради тебя!
— Тогда не оставляй меня, Габриэль, пожалуйста.
Его лоб опускается к моему, и он вздыхает.
— Ты моя жена, amore mia, — говорит он мне. — Я не вынесу, если потеряю тебя
— Тогда не надо, Габриэль, — мои пальцы впиваются в лацканы его пиджака. — Тогда не надо.
Он нежно целует меня.
***
Меня выписывают через три дня.
Габриэль толкает инвалидное кресло, в то время как Энцо и Девон стоят по бокам от меня, их позы излучают эту угрожающую ауру, которая держала людей на расстоянии.
Целых три дня Габриэль оставался со мной. Появился Девон, объясняя все: переломы моей лодыжки и скулы, как будет проходить процесс заживления, но когда дело дошло до того, как это произошло, атмосфера в комнате менялась.
В нем было столько агрессии, что я чувствовала ее каждой частичкой. Девон говорил сквозь стиснутые зубы и едва сдерживал гнев из-за того, что со мной сделали. Ожидалось, что я полностью поправлюсь, поскольку хирурги, специализирующиеся на реконструктивной хирургии интимных зон, были известны своими успехами в лечении травм.
У меня все болело, и ходить в ванную было неудобно, но я буду жить.
Габриэль убрал оба тела из дома, а само здание было прибрано за то время, пока я была в больнице. Завтра у Лукаса будет церемония похорон, и, хотя Ашер не заслуживает на это, Габриэль выделил ему участок на семейном кладбище ради Атласа.
Когда мы добираемся до работающего на холостом ходу внедорожника у входа в больницу, Габриэль помогает мне забраться на заднее сиденье, протягивая костыли, которыми я буду пользоваться по крайней мере следующие шесть недель, а затем забирается рядом со мной, Девон и Энцо садится спереди.
Это была тихая поездка, но спокойная. Я записалась на прием к психотерапевту, чтобы справиться с травмой, поскольку не хотела сама проходить через то, что у меня было раньше, и оставлять это до тех пор, пока не сойду с ума. Я собиралась работать над этим сейчас.
Габриэль больше не упоминал о своих мыслях оставить меня, а Камилла собиралась завтра привезти Линкольна домой.
Я устала. Мне было больно.
Но со мной все было в порядке.
Габриэль был в порядке.
У дома я беру предложенные костыли, перекидываю через них руки и берусь за ручки, выбираясь из машины. У меня была сумка с лекарствами и несколько брошюр, которые я, вероятно, не буду читать, чтобы облегчить мою адаптацию.
Но я остановилась, оглянулась на вид океана за скалами, а затем на здание, и впервые за очень долгое время почувствовала, что я дома.
Глава 50
Габриэль
Я покачиваю головой вперед и назад, глядя на ряд мужчин передо мной.
А после останавливаюсь перед одним из них, наклоняю голову, чтобы оказаться на уровне его глаз, и беру его за подбородок.
— Я оплатил обучение в колледже твоих сестер, когда ты только пришел ко мне.
— Простите, — пролепетала он.
Я убираю руку и перехожу к следующему, потом к следующему, останавливаюсь еще раз, прежде чем насмешливо спросить.
— Как твоя мать, Тони?
— Н-нормально.
— Лекарства все еще помогают?
— Да, сэр.
— А долг за медицинские услуги?
— Исчез, сэр.
— Правильно, — киваю я. — Потому что я заплатил его за тебя.
— Сэр, вы должны понять…
— Ты предал меня. Мое доверие, мою семью, мою жену. И меня.
— Это была ошибка.
— Ошибки смертельно опасны в этой жизни, Тони.
Я отступаю назад, глядя на темную воду у причала. Где-то далеко раздается гудок судна, заглушаемый потемневшим небом и дождем, который льется на нас.
— Приготовиться, — приказываю я.
Каждый из моих мужчин поднимает оружие, целясь в предателей. По одному человеку на каждого.
Предохранители щелкают в унисон.
— Огонь.
Раздается хор выстрелов, все они сливаются в один громкий гул, который эхом разносится по площади с контейнерами, а затем тела падают на пол.
Это был еще не конец.
Тэлон обнаружил несколько утечек в моей организации, присылал мне изображение за изображением, доказательство за доказательством каждого человека, выступившего против меня и моей жены. Он взломал все системы, которые смог найти, получил все изображения, документы и кадры, которые могли предоставить мне его навыки. И теперь у него была постоянная работа в моих рядах и стабильные деньги, чтобы дать своей семье больше.
Он держал все в секрете, как я и просил. Он шел по следу и вынюхивал тех, кто предал. Если бы он появился на день раньше, я бы узнал, что это Ашер, задолго до того, как он успел нанести удар.
Я часто думал об этом. Кровь на ее хрупком теле, крики боли. Это толкало меня вперед, заставляло жаждать мести за нее.
Тела сбрасывают в воду, к лодыжкам привязывают бетонные блоки.
Это продолжалось уже шесть недель. Все они начали бежать, когда поняли, что проиграли, даже те, кто не входил в мою организацию. Теперь их оставалось очень мало. Мне потребуется много времени, чтобы окончательно убить их всех.
— Я иду домой к своей жене, — заявляю я.
Никто меня не останавливает, и в следующее мгновение я уже мчусь по дороге к своему дому, где меня ждет Амелия. Было уже поздно, она могла спать, но это было не страшно.
Она пережила недели кошмаров, слез и боли, и я был просто счастлив видеть ее в нашей постели, живую и невредимую.
Я заглушил двигатель у входа и направился внутрь, Кольт встретил меня у входной
