– Можете идти, – обратился инспектор к Смиту. – И, надеюсь, мне больше не придется вас сюда приглашать.
– Да, я буду рад никогда здесь не показываться, – ответил тот, поднимаясь с места. – Мне очень жаль, что обстоятельства заставили меня так поступить, – продолжил художник, подходя к Роберту Файфу. – Но знайте: я тогда сдержал свое обещание. Я работал, запершись в гостиничном номере, и в глотке у меня было так же сухо, как в пустыне Сахаре. Для меня это стало нелегким испытанием, но я с честью его выдержал. Возможно, я снова буду приличным человеком. – С этими словами художник вынул из кармана пачку банкнот и выложил перед своим собеседником. – Тридцать два доллара – все, что осталось от тех денег, которые вы мне дали. Жаль, что я так много потратил, но я купил холст, кисти и краски.
– Нет, ни в коем случае, – отказался Файф. – Эти деньги принадлежат вам по праву, ведь я приобрел у вас такую хорошую картину. Лучше купите себе новый костюм, как собирались.
– Я очень рад знакомству с вами, мистер Файф! – воскликнул художник. – Нечасто доводится встретить такого порядочного человека. И, прошу вас, не будьте обо мне плохого мнения. Я наконец-то решился на поступок, который уже давно следовало совершить. Говорят, на многих судах требуются стюарды. Доберусь таким образом до Сан-Франциско, а там до Кливленда рукой подать.
– Тогда желаю вам счастливого пути, – произнес актер.
– Благодарю. И разрешите все-таки взять у вас еще одну сигарету? – Уже в дверях он вдруг резко остановился и сказал: – Мистер Джексон, могу я попросить вас об одной услуге?
– Разумеется, – засмеялся тот. – О какой же?
– Вероятно, моя просьба покажется вам странной, но все же нельзя ли запереть меня где-нибудь до утра? Знаете, там, на улице, столько соблазнов…
– Это пожалуйста, – улыбнулся полицейский босс. – Свободная камера у нас найдется.
– Что же, не смею вас больше задерживать, – произнес Чарли Чан, обращаясь к Файфу. – Вас, наверное, уже ожидают в театре. Я очень благодарен вам за откровенность.
– В самом деле, мне нужно идти… Но, инспектор, я бы убедительно попросил вас, чтобы сказанное мной не предавалось гласности.
– Вы же сами понимаете, что такая просьба вряд ли выполнима. Однако все, что в моих силах, я, конечно, сделаю.
– Позвольте, в свою очередь, поблагодарить вас. Вы были со мной очень деликатны.
– Значит, убил Шейлу Фейн все-таки Тарневеро, – заключил Джексон, вернувшись в кабинет после ухода Файфа. – А вы, как я помню, построили свою версию, взяв за основу именно его показания. Что-то на вас это совершенно не похоже, инспектор Чан.
– Как вы правы! Будь у меня хоть немного свободного времени, я бы с радостью забился в самый темный угол и посыпа́л там голову пеплом, сгорая от стыда. Убежден, что наше расследование принимает кардинально другое направление.
– Погодите, разве оно еще не закончено?
– Увы, пока нет.
– Но, Чан, все проще некуда! Посудите сами: утром Шейла Фейн признается своему доверенному экстрасенсу, что застрелила Денни Майо. Тот, как вам известно, давно разыскивает убийцу брата. А в результате вечером того же дня мисс Шейла уже мертва. Я прямо сейчас подписываю приказ об аресте этого голливудского прорицателя и закрываю дело.
– Нет-нет! – запротестовал инспектор. – Не забывайте, что у этого человека имеется абсолютно неоспоримое алиби, крепкое, как Великая Китайская стена.
– Уверен, что он все это придумал! Нет у него никакого алиби, и это скоро выяснится. Или старички стараются изо всех сил, чтобы выгородить своего любимца.
– Нет, мистер Джексон, я так не думаю.
– Чарли, я вас просто не узнаю! Из-за такого пустяка…
– Не стоит упускать еще одну, казалось бы, незначительную деталь. Вчера Тарневеро намеревался сообщить мне нечто важное относительно убийцы Денни Майо. Нет, разгадка пока не так близка, нужно работать.
– Что вы хотите доказать? Неугомонный вы человек!
– Благодаря показаниям Файфа нам стало ясно еще одно: почему Тарневеро так не хотел, чтобы я прочитал письмо Шейлы Фейн. Попади оно ко мне в руки – вся его ложь моментально выплыла бы наружу. Но ему очень повезло: текст письма позволял истолковать его так, что оно стало подтверждением его слов. В письме было следующее: «Прошу Вас, забудьте о том, что я Вам наговорила этим утром. Я совершенно обезумела». Тарневеро со свойственными ему проницательностью и хладнокровием постарался перепутать все нити. И все же не он убил Шейлу Фейн.
– Но тогда я не понимаю, куда нам двигаться дальше.
– У нас есть указатель направления – вот эта булавка. Рассмотрите ее внимательнее.
– И что в ней такого особенного? – проворчал Джексон, старательно разглядев драгоценность со всех сторон. – Разве что кончик обломан.
– Вот именно! – торжественно объявил Чарли Чан. – Найдя сломанный кончик, мы найдем и убийцу.
– Вы по своему обыкновению говорите загадками. А я сейчас не в том расположении духа, чтобы разгадывать всякие головоломки.
– На самом деле все яснее ясного, – заговорил китаец. – Преступник попытался сделать так, чтобы мы поверили, будто в павильоне имела место борьба. Для этого он разбил часы, сорвал цветы с платья Шейлы Фейн и растоптал их. Что происходит дальше? Булавка ломается. Где же должен оказаться ее кончик? В каблуке преступника! Не думаю, чтобы убийца заметил это. Поэтому я хочу отправиться на виллу и тщательно осмотреть пол. Обувь того, кто наступил на булавку, наверняка оставила свежие царапины.
– Ваши рассуждения выглядят логичными, – согласился начальник. – Желаю вам скорейшего успеха и с нетерпением жду результатов.
В дверях полицейского управления Чарли Чан встретил вконец расстроенного Касимо.
– Смит исчез, – уныло промямлил он. – Я нигде не смог его найти.
– Успокойся, его уже разыскали. Он в камере.
– Я опозорился! – чуть не расплакался японец.
– Ну хватит, перестань! – сказал Чан, дружески хлопая Касимо по плечу. – Все мы время от времени допускаем промахи. Даже я небезупречен, хотя служу правосудию уже добрых двадцать семь лет.
Глава 23. Эксперимент
Отправляясь на виллу Шейлы Фейн, инспектор Чан очень надеялся, что ему больше не придется посещать это место. Стояла непроглядная темень, как всегда перед восходом луны. Казалось, вокруг виллы сгустился мрак: прошло всего около суток, как ангел смерти забрал хозяйку дома. Даже зная, какое преступление совершила эта женщина, Чарли Чан все равно чувствовал, что его сердце разрывается от жалости к Шейле Фейн. Как она, наверное, страдала все эти три года день за днем! Она так мечтала обрести хоть немного счастья! А вместо этого ее ждала гибель.
Какие бы мотивы ни были у преступника, все равно он поступил чудовищно жестоко! Чан горел желанием поймать этого человека и немедленно передать его в руки правосудия. Только бы обломанная булавка оказалась тем ключом, который наконец откроет тайну!
