id="id41">
Глава 41. Прошляпил
POV Рома
С привкусом соленого сахара
Наша звезда разбилась в хлам,
Ты так часто обо мне плакала
А я клялся, что себя не предам.
И рассыпались на кусочки
Воспоминания и мечты…
Я расставил, между нами, точки.
Есть только я. И есть только ты.
И сейчас, встречая рассветы,
Понимаю, что было все зря.
Ты думала я тебя обижаю?
Нет, малышка, я обидел себя…
Открываю глаза и долго не могу понять, где я. Плотные шторы задернуты, от подушки пахнет цветами, теплотой и пряностями. И почему-то за ребрами привычно не ноет и не свербит.
Я че сдох все-таки и попал в рай? Бля…
А через секунду меня размазывает воспоминаниями. Такими сладкими и такими запредельными, что я боюсь поверить в их реальность.
Соня и я. Снова вместе.
А я, дебил махровый, отрубился от счастья. П-ф-ф, позорище!
Осторожно поворачиваюсь на кровати и провожу рукой по прохладным простыням. Хмурюсь. Приподнимаюсь на локте и недоуменно смотрю на пустую подушку.
Никого.
Кручу головой. Прислушиваюсь, но в душе не шумит вода.
А затем перевожу взгляд на электронный будильник на прикроватной тумбочке. Семь двадцать. Не понял! Так, Соня ко мне во флигель ровно в восемь вечера пришла. А это значит…было вчера?
— Блядь!
Уснул, придурок! Почти двенадцать часов проспал. Не мудрено, конечно, ведь в последнее время я вообще спал в сутки от силы часов пять, если не меньше. Все переживал за нас, что Соня не вспомнит меня, не полюбит, отвергнет и пошлет в дальнее эротическое. Мне это, естественно не оправдание, но…да, я опять конкретно запорол дело.
Резко подрываюсь на кровати и несусь в ванную, затем в гардеробную, проверяю, но везде пусто. Кидаюсь обратно в комнату и наспех пытаюсь напялить на себя трусы, носки и джинсы. С футболкой приходится воевать, уже спускаясь по лестнице.
Но на последней ступеньке я замираю, так как вижу, что на меня заинтересованно смотрит бабушка моей зазнобы.
— Соню потерял, — хрипло выдаю я.
— И тебе доброе утро, Рома, — улыбнулась и пошла обратно в кухню, махнув мне деревянной лопаткой.
Блин, я понимал, что все это выглядит странно и подозрительно, но мне уже было плевать на все и вся. Главное, найти уже свою девчонку и поговорить наконец-то с ней обо всем. Вчера не успел, заткнула своими губами пухлыми, а я у меня мозг сразу весь и вытек. Или скорее перетек ниже пояса.
Ну какие разговоры, когда я так скучал?
— Фаина Моисеевна, Соня где? — прошел я на кухню и нетерпеливо припечатал старушку вопросом.
— Сядь, — повелительно указала она мне на стул и я не посмел не подчиниться.
Я конечно догадывался, что бабуля у нас серый кардинал, но видимо, не до конца оценил горизонты того, как мне с ней повезло. А потому решил лишний раз не бить копытом.
— Сел, — констатировал я свершившийся факт и нервно забарабанил пальцами по столешнице.
— Чай, кофе?
— Соню, — упрямо выдал я и посмотрел на нее давяще, исподлобья.
Но эту бабулю ничего не проймет. Улыбнулась, кивнула мне и достала чашку, наполняя ее крутым кипятком. Минута и вот на моем столе стоят домашние ажурные блинчики, сметана, масло, какой-то джем и огромная кружка ароматного чая с чебрецом.
— Вот же заладил, неугомонный, — хихикнула старушка и села напротив меня, подперев подбородок ладонью, — ешь.
— Фаина Моисеевна, при всем к вам уважении…
— Эх, а я все утро для тебя старалась, тесто заводила, у плиты стояла…
— Да, Боже, — взял я один блин, обмакнул его в сметану и полностью затолкал в рот, усиленно работая челюстями, — ошень вкушна. Шпашиба!
И поднял большой палец вверх, обозначая свой ни капли не приукрашенный восторг. Блины были на десять из десяти, вот только мне кусок поперек горла не лез от нервяка. Узнать бы сначала куда ее внучка от меня умотала с утра пораньше, а там уж хоть трава не расти.
— В Москве она, — огорошила меня бабуля и я тут же закашлялся, а та услужливо похлопала меня по спине.
— Что? Где? — пробасил я надсадно.
— Улетела вчера последним рейсом.
— Твою ж…кто позволил отвезти ее в аэропорт? — мгновенно вспыхнул я.
— Ну, я пыталась ей запретить, пока ты спал там без задних ног, но я теперь персона нон-грата для внучки. Предательница, — и подняла указательный палец кверху.
— И я?
— И ты, Рома. И дед, который в Москве удерживал мужиков, чтобы они раньше времени сюда не приперлись. И Даня. И отец ее. Она все вспомнила.
— И кто ее в аэропорт отвез?
— Так она под шумок вызвала трансфер. Я специально в оранжерее ошивалась до последнего, все вам время побольше дать хотела для выяснения отношений. Откуда мне было знать, что ты на радостях отрубишься? Я когда в дом вернулась Соньку на пороге уже с одним рюкзаком поймала, — развела руками бабуля.
— Она же сейчас…столько надумает себе! Это просто провал! — психанул я, сжимая зубы так сильно, что, казалось, еще чуть-чуть и они раскрошатся.
— Ну да, Рома, так-то тебе есть за что волноваться.
— Вы все знали, да? — ринулся я в прихожую, чтобы обуться и скорее броситься за беглянкой.
— Чай, не дурочка. Дважды два сложить умею. Еще с Питера тебя пробили с дедом.
— И позволили нам видеться? — словно на припадочную воззрился я на нее.
— Сначала хотели развести, а потом решили, что у вас все полюбовно. Это же так, Рома? — и бабуля посмотрела на меня с такой неприукрашенной надеждой, что аж руки заломила.
— У меня так.
— Ну вот видишь…
— Куда она подалась?
— В дом к отцу, там до нее тебе точно не добраться. Забор, ротвейлеры, охрана. И Даня злой как черт!
— Уже звонил?
— Да. Обматерил мня, — обиженно поджала губы старушка и я тихо выругался.
— Ничего, еще извиняться будет.
— Да не нужны мне его извинения. Не человек, а робот, как и папаша его — ручки, ножки, голова, одни сплошные микросхемы, что деньги подсчитывают. Ему уже никто и ничто не поможет, сердце каменное или вообще напрочь отсутствует. Ты просто Соньку мою сделай счастливой, большего нам с дедом счастья и не надо.
— Как она вообще?
— Змея, Рома! — покачала головой Фаина Моисеевна, — Шипела, грозилась, что кастрирует тебя, если ты к ней вздумаешь приблизиться. Такими словами крыла…
— Какими?
— Ой, я таких даже и не знаю, — вздохнула бабуля и в конец скуксилась.
