— Только не посылай Бригу учиться к Аберту, — предостерег я Сулис. — Она пока не готова работать с жертвами.
Я отправился домой, чтобы подготовиться к путешествию на юг. А дома меня уже ждал Тарвос.
— О, хорошо, что ты здесь, — сказал я и открыл сундук с дорожным снаряжением. — Готовься. Мы скоро идем на юг. Верцингеторикс зовет. Отправляемся, как только я закончу здесь с делами.
Тарвос сказал что-то за моей спиной. Мне показалось, что я ослышался.
— Что ты говоришь? — переспросил я, все еще роясь в сундуке.
— Я сказал, что не могу больше ждать, Айнвар. Поэтому спрашиваю тебя сейчас. Назначь цену за нее. Я заплачу.
Глава двадцать вторая
— Я что-то не понял, Тарвос. Ты хочешь купить у меня Лакуту? — Я повернулся к нему, совершенно растерянный.
Тарвос, стоял, набычившись, если так можно сказать о Быке. Усы его подрагивали.
— Хочу, чтобы она жила у меня. Но она же не может просто так уйти ко мне, она же не свободный человек. Поэтому я и говорю, что куплю ее.
Я так и сел на резной сундук.
— Воины не держат рабов. Слуг — да, но не рабов.
— Друиды — тоже, — парировал Бык. Он стоял, нагнув голову, словно готовился бодаться. Я бы поклялся, что он раздувает ноздри.
Да что это я? Взревновал, что ли? А Тарвос меж тем продолжал:
— Тебе же легче. Не придется больше беспокоиться. Ты же понимаешь, у меня она будет под присмотром. Зачем тебе женщина в доме, Айнвар? Ты же здесь почти не бываешь. Главный друид никогда раньше не держал женщин. А если бы я купил у тебя Лакуту, я мог бы дать ей свободу, и тогда мы могли бы... — он не закончил и мучительно покраснел.
— О! Тогда вы могли бы жениться! — дошло, наконец, до меня.
— Ну да... когда она будет готова.
— Ты уверен?
— Она сама мне сказала.
Он опять поразил меня.
— Что значит: «она сама сказала»? Она же не говорит.
— Нет. Мы разговариваем.
— Она не знает языка!
— Я ее научил некоторым словам, — смущенно произнес Тарвос.
Я представил забавную сценку: двое сумасшедших мило болтают друг с другом на птичьем языке, пока я тут бегаю по нуждам племени. Справившись с мимолетным приступом ревности, я понял, что Тарвос действительно мог научить Лакуту говорить, в то время как мне это не удалось.
— Послушай, но она еще не здорова, — нерешительно произнес я.
— Да ей давно уже лучше! — воскликнул Тарвос. — Ты просто не замечал. Мы даже гуляем иногда. Я ее к реке водил, она там бабочек ловила! Пожалуйста, Айнвар. Она же ничего для тебя не значит. А для меня... — Лицо его осветилось изнутри.
— Хорошо. Я подумаю, — пообещал я и постарался побыстрее сбежать из дома.
До Самайна я никак не мог попасть к Риксу. Без меня некому провести ритуалы смены сезонов колеса года. К тому же все друиды Галлии скоро соберутся в Роще на ежегодный сход. А мне есть, что им сказать. Я собирался напомнить им о римской угрозе, как это обязательно сделал бы Менуа, призвать их подумать о племенном единстве. Время разобщенности прошло. Только вместе мы сможем противостоять Цезарю.
Сбор состоялся. И я, наконец, смог сказать всем друидам:
— Армией римлян руководит один человек. У нее одна голова. И она хочет захватить наши земли, — говорил я. — Чтобы не допустить этого, нам тоже нужна одна голова, а не много вождей, тянущих племена в разные стороны. Замысел римлян состоит в том, чтобы разобщить наши племена и спокойно расправиться с каждым из них. Вспомните события последних лет. Подумайте об этом.
Мои слова все еще оседали в головах моих слушателей, а я уже собирался ехать к Верцингеториксу. Но тут меня опять поймал Тарвос.
— Так что ты решил насчет Лакуту, Айнвар? — без обиняков спросил он.
— Ты пойдешь со мной на юг? — вместо ответа мрачно спросил я.
— А это как раз зависит от твоего решения. — Бык стоял передо мной, широко расставив ноги, словно упирался в землю копытами.
Вообще-то, задача главного друида — вносить умиротворение во все процессы, с которыми ему приходится иметь дело. Я попытался обратить разговор в шутку.
— Я друид, Тарвос, а не торговец. Похоже, ты собрался со мной торговаться?
Ничего не отвечая, он продолжал смотреть на меня в упор.
Я сдался первым.
— О чем мы говорим?! Забирай ее, и покончим с этим! Тебе не надо ее покупать. Забирай! Я тебе ее дарю.
— И ты составишь документ, что она моя, как делают в Провинции?
Да, прозвище ему дали удачное. Никогда не думал, что он такой упрямый.
— Все, что хочешь. Тебе на каком языке составить документ? — с иронией спросил я. Однако мои старания пошутить опять пропали даром. Чувством юмора Быка обделили при рождении.
— Да мне без разницы, — угрюмо ответил он. — Я все равно никаких не знаю.
Мне пришлось найти кусок пергамента и краской для ткани нацарапать на нем: «Сим удостоверяется, что отныне танцовщица Лакуту принадлежит воину Тарвосу». Я использовал греческий язык, который еще помнил кое-как со времен уроков Менуа. Почему-то мне показалось неправильным использовать латынь. Когда я вручил свиток Тарвосу, он даже не сделал вид, что пытается прочесть написанное, а просто сунул его под тунику и расплылся в широкой улыбке.
Надо было чем-то скрепить такой важный договор. Не подумав о том, поймет ли она меня, я деловито обратился к Лакуту:
— Ты возьмешь все, что тебе понадобится в новом доме. Так у нас заведено. Женщина должна иметь необходимые вещи.
Она застенчиво взглянула на меня и неожиданно произнесла:
— У нас тоже так заведено, но только среди членов королевской семьи. Господин, вы берете меня в свою семью? Примите мою благодарность.
Я онемел. Выручил меня Тарвос.
— Я же говорил, что научил ее нашему языку...
— Знаешь, я как-то не ожидал, что речь идет о языке. Я думал, ты имел в виду несколько слов... Я и
