и лично поговорил с ее гинекологом.
– Тогда что это был за тест на беременность, мать твою?
– Предполагаю, что она взяла его у одной из подруг. У Каталины было много подруг в… эм… сфере, в которой она работала. Содержанок, которые путались с богатыми мужчинами. Мы обеспечивали их, но их главным стремлением, разумеется, было забеременеть от нас и тем самым привязать к себе на всю жизнь.
Об этом я не подумал.
– Значит, ты хочешь сказать, что она никогда не была беременна твоим ребенком? – протянул я, стараясь держать себя в руках.
Он залпом допил виски.
– Верно.
– Все это прекрасно, но я смутно припоминаю, как Кэт вернулась домой приблизительно во время того предполагаемого выкидыша и была вся не в себе и в синяках. Помню, как она легла в кровать, свернулась калачиком и плакала. Помню, как ее на «Скорой» увезли в больницу. Как ты это объяснишь?
Джеральд уставился на меня блестящими черными глазенками, в отвращении скривив губы.
– Имя Донни не кажется тебе знакомым?
Я медленно помотал головой.
– Высокий, мускулистый, похожий на манекенщика из рекламы нижнего белья. В то время он был настоящим парнем Кэт. Мужчиной, с которым она спала, не оставляя наутро счет на тумбочке. Должен отдать ему должное, он был очень привлекательным парнем, но так и не сумел смириться с тем, как Кэт зарабатывала себе на жизнь. Временами он устраивал ей взбучку, если она приходила на встречу и от нее пахло другим мужчиной. Так уж вышло, что в ту ночь этим мужчиной оказался я. Мне известно об этом, потому что я приходил к твоей матери в больницу и оплачивал ее лечение. Я велел ей написать заявление в полицию. Она не захотела. У меня до сих пор хранится тот счет из больницы, и я могу показать тебе, что ни одна из оказанных ей медицинских услуг не имела никакого отношения к травмам матки и прочих репродуктивных органов.
Внезапно у меня ужасно разболелась голова. Потому что сквозь туман памяти я, в самом деле, припоминал Донни. Высокого светловолосого бабника. Помнил, что в мыслях называл его Капитан Картофельная Голова, потому что умом и сообразительностью он был одарен не больше, чем использованный презерватив. Он был первым, кто предложил мне сигарету.
– Эй, парнишка Кэт, принеси-ка мне вон ту пачку «Мальборо».
Я сделал, как мне велели, потому что был слишком встревожен, чтобы послать его куда подальше. Мужчина протянул мне открытую пачку.
– Вот, пацан, возьми одну. Я покажу, как это делается.
– Я не курю.
– О, начнешь, приятель. С твоей-то поганой жизнью это лишь вопрос времени.
– Объясни письма. – Я повернулся к Джеральду, и жгучая боль от того, что меня снова провели, сковала горло.
Однако на этот раз меня провела не Эшлинг, которая хотя бы была умна и сообразительна, а Кэт, которой я не доверил бы даже чертов шоколадный батончик.
Все кусочки пазла, наконец, складывались воедино.
– Легко, Сэм. – Джеральд налил себе еще виски, расслабившись впервые за все минувшие недели. Я знал, что он говорит правду, и это, черт возьми, меня прикончило. – Вскоре после того, как Донни избил Кэт, она поняла, что ее род занятий слишком опасен. Она потребовала у меня денег за молчание. Крупную сумму. Я отказал, и тогда начался шантаж. Каждое ее письмо было частью схемы вымогательства. Она угрожала, что расскажет о нас, распространит ужасную ложь, чтобы Джейн точно узнала, кем мы друг другу приходились. Чем занимались. Она хотела уехать из города, но даже не думала брать тебя с собой, Сэм. Ты не входил в ее планы. Ни секунды. В какой-то момент я понял, что она не стоит того гнева, что обрушит на меня Джейн. Я пересмотрел свое решение и был готов дать ей денег. Постоянно спрашивал ее, как она может бросить тебя. Пытался убедить, чтобы взяла тебя с собой, ведь ребенку нужна мать. Но господи, Сэм, она наотрез отказывалась. В конечном счете я дал ей сто пятьдесят тысяч, чтобы она наконец замолчала и оставила меня в покое. Я помню тот день, когда она уехала. Она была безумно счастлива, и знаешь, что, сынок? Я тоже. Она едва не стоила мне всего. Врать не стану, Сэм: уход твоей матери, когда она линяла из города, стал одним из моих любимых зрелищ. Для тебя тот день тоже должен был стать счастливым.
Я принялся отдирать мягкую бумагу с сигаретной пачки, вновь почувствовав себя тринадцатилетним мальчишкой.
– Ты никогда не рассказывал мне о своих взаимоотношениях с моей матерью, – холодно бросил я.
– Нет. Но не потому, что сделал с ней что-то ужасное, а потому, что не хотел, чтобы ты думал, будто я воспринимаю тебя как отпрыска этой алчной идиотки. Я не хотел, чтобы это запятнало наши деловые отношения. К тому же я искренне не воспринимал тебя как сына Кэт. Ты Бреннан во всех отношениях. Бреннан – лучшее, кем может быть человек в Бостоне, если не Фитцпатриком. С тех пор, как она ушла, у тебя было хорошее детство. Ты не должен думать о ней. Ни секунды.
– Я и не думаю, – процедил я. – Я думаю о том, как ты обманул меня.
– Я не знал тебя, – подчеркнул Джеральд. – Ты был ребенком. И все же я чувствовал некоторую ответственность перед тобой. Когда я услышал, что Кэт уехала, я искал тебя. Выяснил, что Спэрроу отдала тебя в эту модную Монтессори-школу. Порой я велел водителю проезжать вокруг твоей школы, думая, вдруг мне удастся увидеть тебя во время перемены. Иногда удавалось. Ты сидел в кругу мальчишек, которые смотрели на тебя с восхищением, были заворожены тобой. Ты стал сильным, выдающимся, непобедимым. По прошествии времени я остался доволен тем, как все обернулось. Доволен своим решением дать этой пропащей женщине то, чего она хотела, чтобы она оставила тебя. Для тебя все сложилось очень хорошо.
– Так хорошо, что ты даже нанял меня в качестве прислуги.
– Нет, в качестве человека, который решает мои проблемы, – поправил Джеральд. – Грамотного бизнесмена, в чьих профессиональных навыках я нуждался и которому был готов щедро платить. Признаться, я не был удивлен, когда увидел тебя у меня на пороге. Мы с Троем составили план насчет Сейлор и Хантера, ведь укрепление связей с Бреннанами всегда входило в мои замыслы. Ваша семья слишком известна в Бостоне, чтобы я мог обойти вас вниманием. Но я нанял тебя потому, что ты лучший в своем деле, и только по этой причине.
Наступило молчание.
