Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
По пустыне проносится дикий ветер, засоряя обзор пылевыми каскадами. Диада надевает забрало, Веспер закрывает лицо шарфом. Козленок кашляет. Скоро порыв затихает, но дождя не следует, и песку приходится оседать самостоятельно. Они идут дальше, привыкая к ритму перехода.
– Диада, – произносит Веспер, нарушая тишину, – что ты думаешь о Жестокой Судьбе?
– В каком смысле?
– О том, что она сделала.
– Она много чего сделала.
Они идут дальше, а козленок, увидев сочный стебель, останавливается, ритмично мотает головой и сглатывает слюнки.
– Ну, ты ведь помнишь, как она заставила всех работать сообща, несмотря на то, что некоторые хотели поубивать друг друга?
– Да.
– И как она всех натравила на Первого?
– Да.
– Я об этом.
Не в силах больше терпеть, козленок впивается зубами в стебель. Приспособленные к подобным задачам зубы на этот раз не могут отгрызть побег. Козленок тянет его на себя, но стебель остается сидеть в земле. Из трещин начинают пробиваться новые усики, прощупывая почву. Один оборачивается козленку вокруг уха, другой овивает его переднюю ногу.
– Мне кажется, она хороший вождь.
– Но она лгала! Сказала, что Семеро желают, чтобы люди и полукровки работали сообща, и что истинные враги – это инфернали. Но Семеро этого не говорили! Меч не любит полукровок и ворчит, если рядом оказывается узурпет.
За забралом видны сдвинутые брови Диады.
– Почему ты ничего не сказала?
– Я хотела. Но все произошло так быстро. И, если честно, она меня пугала. Но даже если бы я и сказала, ничего бы хорошего из этого не вышло.
– Лгать в присутствии Семи – преступление.
– Я подумала о том же! Но что, если ложь была единственным выходом?
– Я не знаю, я всего лишь солдат. Но когда люди выказывают неуважение к Семи, то для них это ничем хорошим не заканчивается.
Их отвлекает сдавленное блеяние.
Козленок героически сопротивляется, роя копытами борозды в земле и изо всех сил напрягая мышцы. Побег тянет его назад в попытках протиснуть жертву через трещину в три раза меньше его размерами.
Веспер с мольбой смотрит на Диаду.
– Ладно! – бормочет та, подбегая к растению и перерубая путы козленка.
Сопротивление прекращается, козленок пятится назад и падает на спину. В его зубах – толстый, еще живой кусок побега, издающий обеспокоенный писк, когда козленок приступает к его поеданию.
На привале они пытаются сообразить и себе чего-нибудь поесть.
– Думаю, – продолжает Веспер, как будто разговор никогда не заканчивался, – Семерым плевать на то, что мы говорим или делаем.
– Следи за словами.
– Если бы им было не все равно, тогда меч бы как-нибудь отреагировал, если бы я солгала, верно? И почему остальные Шестеро не пошли с нами на юг?
– Не нам задавать вопросы.
– Почему они еще не остановили Первого? Почему позволили пасть Сонорусу? Почему позволили погибнуть всем тем людям?
Диада откладывает свой паек и поднимается.
– Я не хочу иметь к этому никакого отношения.
Веспер кричит ей вслед:
– Почему? Ничего не случится!
Отойдя на безопасное расстояние, Диада преклоняет колени.
Козленок тоже ползет назад, временно прекращая жевать.
Прекрасно понимая, что́ ей предстоит увидеть, Веспер испуганно смотрит на меч, лежащий на сумке.
На нее в упор смотрит глаз, полный чистого гнева и разрушительной силы.
Козленок пятится еще на шаг.
Веспер сглатывает, но что-то внутри нее готово к противостоянию. Возможно, это смелость, возможно, упрямство. Девочка отвечает на взгляд, испытывая внезапно нахлынувшую волну чувств. Она видит неутолимую могучую ярость, которая настолько же больше ее собственных эмоций, насколько солнца больше пламени свечи. Но где-то в глубине она видит еще кое-что.
Поддавшись порыву, она касается серебряных крыльев, а затем зажимает пальцами кончик одного из них. Льются слезы, хотя она не совсем понимает, откуда именно. Находясь настолько близко к мечу, Веспер чувствует очень многое: желание ранить, желание изменить мир – все сплетено в запутанный клубок.
Но она не чувствует страха.
Дни пути сливаются в один. Веспер непривычно тиха, и, к своему удивлению, Диада понимает, что ей не хватает звука фоновой болтовни. Все лучше, чем визг оскверненного растения, с которым играет козленок, перекатывая его в челюстях. Как бы то ни было, козленку нравится медленно брать противника измором. Исход состязания «что сотрется быстрее – зубы животного или жилы растения» совершенно очевиден.
Шквалами налетают пыль и песок, обволакивая путешественников и до предела сужая обозримое пространство. Мелкие частички земли оказываются везде: в поясе от штанов, за воротом, под ногтями. Там, где тело не защищено одеждой, зудит стертая раздраженная кожа, и даже мельчайшие песчинки оставляют во рту долгоиграющий привкус.
Пылевые тучи исчезают так же внезапно, как появились, одернутые ветром, подобно занавесу, и вновь открывают горизонт.
Там кто-то есть.
Солнечный свет бликует на чем-то вдали – и это что-то движется. Диада протирает забрало и снова проверяет, не показалось ли. Через несколько секунд она опять это видит.
– Дай-ка мне визор.
Веспер подчиняется.
Но прежде чем удается понять, что находится впереди, их накрывает очередная волна пыли.
Раздосадованные, они идут дальше.
Как и все пылевые тучи, эта тоже улетает, и Диада немедленно подносит трубу к глазу.
– Вижу двоих. Оба взрослые. У одного, кажется, оружие. У второго, вероятно, тоже. С ними собака.
– Как думаешь, они нас заметили?
– Трудно сказать.
– Мы можем их обойти.
– Нет, здесь негде спрятаться. Можем обогнуть их по широкой дуге, они, возможно, не обратят на нас внимания.
– Хорошо, давай.
Они идут по тому, что осталось от дороги. Чужаки, что неудивительно, сходят с тропы и идут на перехват.
Диада останавливается, показывая Веспер сделать то же. Отдает визор обратно и снимает сумку, проверяет крепления на броне, готовится. Веспер смотрит в трубу, кривясь, когда в лицо попадает песок или ветер. Чем дольше она смотрит, тем сильнее ее замешательство.
Козленок ждет с ними и жует.
Диада обнажает меч.
Они кажутся дикими и опасными, каждый по-своему. Мужчина болезненно худ, на изможденном лице читается жуткая усталость, но Диада замечает, что одну руку он прячет, что-то скрывая. Воин похож на порождение ночного кошмара, его броня состоит из металлических пластин, награбленных у павших рыцарей-серафимов и в издевку над ними спаянных в единый жесткий панцирь.
Ознакомительная версия. Доступно 21 страниц из 101
