Рука сгребла меня за волосы и дернула, вынуждая сесть ровно. Бесцеремонно рванула, наверняка выдрав несколько прядей.
— Что вы себе позволяете! — возмутилась я, протестующе зашипев и вскидывая руки. Хоть они и в наручниках, но схватиться за предплечье мужчины это не помешало.
Вынужденно запрокинув голову, скользнула взглядом по лицу. Ага… Помощник в деле. Видимо, Владислав не рискнул лично рукоприкладством заниматься. Решил на другого грязную работу переложить, чтобы к нему потом претензий не было. Или рассудил, что причинять вред женщине ниже его достоинства.
Интересно даже, как далеко мужчины зайдут? Где граница, которую они не посмеют перешагнуть? Жаль, что выяснять это мне предстоит на собственном опыте.
— Гонор умерь, — презрительно скривился Владислав, едва заметно кивнув своему ассистенту. — Доигралась ты, девочка. Твой сообщник во всем признался.
Мои многострадальные волосы наконец отпустили, а руку отработанным движением высвободили из моих пальцев. Специалист высокого уровня, несомненно.
— Удивительные у вас способности выбивать признания у тех, кого нет, — процедила я, кинув за спину уничтожающий взгляд, и, насколько смогла, пригладила волосы. — Может, покажете мне эту несуществующую личность? Самой интересно.
— Слишком умная, да? — перекосился от злости Владислав, то ли невольно, то ли специально подбираясь ближе. — Только тебе это не поможет. Не желаешь облегчить свою участь — не надо. Все на тебя повесим. Незаконное проникновение в НИИ, порчу ценного оборудования, теракт в развлекательном центре, применение оружия… Что еще, Дмитрий Николаевич?
Он бросил вопросительный взгляд на помощника, по-прежнему стоявшего за моей спиной.
— Кража оружия, — услужливо подсказал тот. — Ян Карлович заявление уже написал.
— Достаточно, чтобы упечь тебя в тюрьму лет на десять, — пообещал Владислав, склоняясь ко мне и опираясь бедром и рукой на край стола. Я даже почувствовала запах его парфюма. Слабый, но вызывающий отторжение.
Ян? Заявление? Почему он не поговорил со мной? И часто ли вообще заглядывал в сейф? Тюрьма? А суд? Вроде тут так принято, я же специально этот вопрос изучала. Здесь всего два обвинителя, и все. Никаких документов, экспертиз и долгих расследований. И вообще служба безопасности частная…
Мысли лихорадочно прыгали в голове, но складывались при этом в очень простой вывод: меня просто провоцируют. Ждут, что я испугаюсь и начну говорить лишнее. Впрочем, даже если заявление Яна существует, самая правильная тактика — уклонение и повторение сказанного прежде. Почему я должна оправдываться? Причем из-за сомнительных доказательств. Им надо, пусть они и изворачиваются, пытаясь меня поймать. А я, в свою очередь, могу перейти к обвинениям.
— А на сколько сядете вы, когда выяснится мое незаконное задержание здесь? И в какую пропасть рухнет репутация вашего НИИ и развлекательного центра, когда я дам интервью прессе? Мои приключения и ваши бурные фантазии надолго привлекут внимание любопытных!
Ой!
Невольно вскрикнув от пронзившей плечи боли, я зажмурилась — безопасник резко вздернул мои руки и вывернул их за спину. Владислав же бесстрастно поинтересовался:
— Может, тебе зубы выбить, чтобы не болтала лишнего?
— И ногти вырвать, чтобы твою рожу разодрать не могла, — яростно бросила я.
— Дрянь!
Видимо, я вывела его из равновесия, потому что моя голова резко мотнулась в сторону, а щеку опалило словно огнем.
— Даже не надейся, что Подестов тебя вытащит! — встряхивая отбитую руку, бросил Владислав. — Отсюда ты не выйдешь, пока сама во всем не сознаешься… Хватит! — резко бросил помощнику, и тот сразу меня отпустил. — Вот документы. И ручка. На стол полетели принадлежности для письма. — Даю тебе час. Подпишешь все к моему возвращению. Иначе…
Договаривать он не стал. Но взгляд ничего хорошего не обещал, а безопасник, закрывая за собой дверь, еще и сально улыбнулся, подмигнув.
Сволочи. Оба. Я повела плечами, опуская руки и снимая с мышц нагрузку. Вытерла слезы, которые, увы, оказалось невозможно сдержать. Немного подумав, подвинула к себе верхнюю бумагу. Полюбопытствуем…
— Читает, — поразился безопасник, когда мужчины вновь переместились в комнату наблюдения.
— Дмитрий Николаевич, уж не думаешь ли ты, что она настолько тупа? Буквы известны всем без исключения.
— Я думал, она после такого прессинга в состоянии будет лишь поставить подпись в нужных местах. Ей же страшно было, я заметил. А что вы ей подсунули?
— Бумагу об отсутствии претензий к «Сирене», НИИ, ко мне лично и моим сотрудникам. Ее признание в угрозах и домогательствах в адрес Бершева. Потом этим будем держать ее на коротком поводке. Не дернется, если дорога репутация. Ну и показания, что Подестов был сообщником диверсии в лаборатории.
— А он разве был? Мы следили за Я ном и не нашли зацепок. Коммуникатор, конечно, он купил и подарил, но вряд ли желая, чтобы им так варварски распорядились. Слишком дорогая модель.
— Какая разница? Компромат всегда пригодится. А Подестов способен доставить нам немало проблем. Так что страховка не помешает.
— А если не подпишет?
— Подпишет, куда денется… Не сейчас, так завтра. Не завтра, так послезавтра. А мы подождем. Только позаботься, чтобы Ян не разнюхал, где находится Вайс. Ты хоть дезу какую кинь в массы — типа замечена в аэропорту… чтобы не у нас искали. И за нашими умниками проследи. А то с них станется… Бершев редкостное трепло.
Предусмотрительность Владислава Эдуардовича, несомненно, была на высоте. Вот только приказ запоздал. Или же ученый слишком быстро начал действовать, невольно опередив куратора. В любом случае для мужчин, ожидающих окончания отведенного арестованной срока, было неприятным сюрпризом услышать голос в коммуникаторе:
— Владислав Эдуардович, к вам господин Подестов.
— Он каким местом это почувствовал? — изумился куратор. Прикрыл лицо ладонью в жесте потрясенного недоумения. Тяжело вздохнул и пошел на выход. Попытки скрыться от посетителя или увильнуть от разговора он отмел сразу как лишенные смысла.
— Мне… — начал было безопасник, но на этом и остановился. Раз приказа не поступило, значит, начальник сам справится. И свидетели беседы с Яном Карловичем ему не нужны.
А Владислав Эдуардович, хоть и находился в состоянии пограничном между яростным гневом и легкой нервозностью от угрозы разоблачения, все же, в отличие от Бершева, умел делать хорошую мину при плохой игре.
— Ян! — улыбнулся, приветствуя знакомого, когда того охрана пропустила внутрь офиса, повинуясь его приказу. — Какими судьбами?
— Где Айрин? — без предисловий ринулся в наступление Подестов.
Куратор поморщился. Слабая надежда, что причина визита иная, развеялась как дым. Но это не означало, что он потерпел досадное поражение. Молча, жестом пригласил посетителя в ближайший кабинет. Закрыл дверь, проследил, как Ян опускается в кресло, и сел напротив.
