— Я догадался, о чем ты беспокоишься. Отвечаю. Майк занимается твоим кооперативом.
— Правда? Как мило с его стороны. Только я подозреваю, что не по доброй воле.
Она хитро подмигнула Джеку.
— Скажем так, это расплата за публикацию в газете. Ну ладно, так куда мы едем сначала? В Австралию?
— Ой, там есть один удивительный остров, о котором мне рассказывали. Всего десяток коттеджей на приличном отдалении друг от друга. Уединение полное.
— Отлично. А я хотел пригласить тебя на Таити.
— Хочешь любоваться смуглыми красотками в юбках из листьев? Забудь про это. О, поедем в Японию! Я мечтала побывать там. И в Таиланд.
— А как насчет Индии? Посмотреть Тадж-Махал при лунном свете? Или Тибет?
— О да… Но, Джек, мы же не можем везде побывать!
— Это только половина путешествия вокруг света. Люк сказал, что ты берешь год отпуска, так что времени у нас достаточно. Конечно, необязательно все время путешествовать.
— Нет, надо придумать, чем еще заняться.
— Погоди, у меня есть идея.
Джек встал и потянул Мелани за руку.
— Пошли.
— Куда?
— Я придумал кое-что.
Он схватил ее на руки и понес в каюту. Неожиданно остановился.
— Но ты должна сказать одно волшебное слово.
Мелани рассмеялась.
— Только одно? По-моему, их два: «да» и «пожалуйста».
Наверху, на капитанском мостике, горничная подмигнула капитану и кивком показала на два пустых шезлонга на палубе.
— Похоже, свадьба состоится, — сказала она. — Думаю, пора поворачивать на Арк.
Тот улыбнулся ей.
— Так мне и было приказано. Но церемония состоится перед закатом, так что мы никуда не спешим, правда?
Хизер устало прислонилась к толстой ветке дерева, ей ужасно хотелось спать, но она должна быть начеку. Ночью здесь, в густой листве, она чувствует себя в безопасности, но скоро забрезжит рассвет и принесет с собой тревогу. Еще час-два — и все. Вчера понаехала полиция с громкоговорителями, и ее предупредили: либо утром она спустится сама и тогда пойдет домой, либо ее снимут силой и отвезут в участок. Другие участники демонстрации протеста уже давно разбежались, поняв бесполезность акции. Представители среднего класса, которые поддерживали их, приезжая на машинах с транспарантами и флагами, тоже несколько дней не появляются. Телевидение потеряло всякий интерес к происходящему.
Правда, рано утром опять нахлынет пресса и ТВ, чтобы запечатлеть момент, когда последнюю, самую стойкую демонстрантку поволокут в полицейский фургон! Она будет кричать, упираться — зрелище что надо. Даже если бы Хизер не была падчерицей Эдварда Бьюмонта, событие для прессы любопытное…
Хизер порылась в карманах, надеясь найти хоть какую-нибудь завалящую конфетку, но тщетно. Еда у нее кончилась два дня назад, осталась только вода, да и то полбутылки. И без шерифа пришлось бы завтра сдаться.
Она понимала, что оставаться так долго на дереве глупо. Надо было давно, еще с ребятами, спуститься вниз и уйти. Хизер уронила голову на руки и заплакала.
Глупо, все глупо! Она и не представляла, что это будет такая дурацкая акция, пришла вместе со всеми не ради высоких целей, а исключительно назло матери — попасть в газеты, разозлить ее и насолить всем остальным. А на все эти лозунги и требования ей плевать.
Но самое глупое — надеяться, что в результате мама поймет ее, пожалеет…
— Папа, папа! — пробормотала Хизер. — Мне так плохо без тебя! И по маме я скучаю… Хочу домой…
Но мама далеко с новым мужем, папы нет в живых… — И где ее дом? Может, поэтому она и сидела так долго на дереве? Некуда идти, никто не ждет…
Неожиданно Хизер услыхала внизу какой-то шорох, едва уловимый, но ею явственно различимый — она столько времени настороже, что слышит и чует все, как лесное животное.
Она стала вглядываться в темноту сквозь ветки. Вдруг шериф и его парни решили приехать совсем рано и снять ее с дерева тайком от журналистов. Они же должны воевать с девчонкой, чести им эта акция не прибавит, поэтому свидетели нежелательны.
Хрустнула ветка, и Хизер вздрогнула, прислушалась чутче — кто-то взбирается по стволу наверх. Она страшно испугалась. Что это? Так быть не должно… Машины не видно и не слышно. Действовать втихую полиция не станет… Так кто же это? Она вся затряслась от страха перед неизвестностью.
— Мама… — пробормотала она, вжимаясь спиной в ствол дерева.
— Хизер! — раздался совсем близко незнакомый голос. — Хизер, где ты?
Она молчала, боясь, что это ловушка.
— Хизер… — повторил кто-то свистящим шепотом. — Мак просил передать тебе, что пришел бы за тобой сам, но у него нога болит.
— Мак? — вырвалось у нее. — Ты его знаешь?
Тут ветки раздвинулись, и показалось лицо мужчины. В темноте было трудно разглядеть лицо, но она увидела, что мужчина улыбается: белели зубы и сверкали глаза.
— Мак послал тебе вот это, как опознавательный знак.
Он протянул ей что-то.
— Его медаль! — удивилась Хизер. — А ты кто?
— Джек. Джек Вульф. Я вроде бы твой зять.
— Как это — вроде бы?
— Если я скажу, что женился на Мелани на той неделе, ты сообразишь, кто я тебе?
— Женился? — воскликнула Хизер в полный голос, забыв о предосторожностях. — Очень неожиданно!
— Очень, — согласился Джек. — Мы бы послали тебе приглашение, но не знали номера твоего дерева. Ну что? Может, слезем отсюда, пока оба не попали в тюрьму?
— Пусть меня снимут отсюда! — заявила она.
— Снимут, не волнуйся, — пообещал он. — Но Мелани сказала, что лучше бы тебе их одурачить. Представь: они штурмуют дуб, лезут на него, а ты в это время уже находишься в Лондоне на пресс-конференции. В строгом костюмчике, маникюр, макияж. Знаешь, пора сменить имидж. Обшарпанная, немытая демонстрантка не вызывает интереса, ее не принимают всерьез. Во всем должен быть профессионализм.
— Ты что, серьезно?
— Вполне. Но мы сможем обсудить детали, после того как спустимся вниз.
— А Мелани с тобой?
— Она внизу на стреме. У нас не так много времени, дорогая моя. В любой момент может появиться патруль. Но если ты хочешь торчать тут, то, пожалуйста…
— Нет-нет, я иду с тобой.
Они слезли с дерева и побежали к микроавтобусу, припаркованному на обочине. Таких тут стояло несколько — они привозили рабочих на стройку, расположенную неподалеку. Вдали засветились фары патрульной машины. Мелани толкнула Хизер к двери.
— Скорее!
