— Говорить?! Вы… — Я с трудом поборола злость и пошла в наступление: — Мы допросили принца Сарена. Он рассказал, что вы предложили ему опоить моего отца зельем из шалийского дурмана! Он подтвердит это, глядя вам в лицо, не сомневайтесь!
Кажется, такая новость произвела большее впечатление на моих воинов, чем на посла. Но и тот сжал губы в черту.
А я… судорожно пыталась воспользоваться замешательством и понять, что делать.
Сирхем прав: сейчас силы до печального равны! Последнее, чего я хочу — губить собственных людей! Может, позвать на помощь? И прибегут охранники от ограды? Вот только их лишь двое, и я даже… не знаю, кому они верны! Кто-то ведь отозвал стражу и рассказал Сирхему про тайный ход. Кто-то из дворца!
Бледный Патресий сейчас слабо походит на предателя, но… кого тогда винить?
А затем в голову ударила другая мысль: надо успокоиться. В конце концов, это мой дом. Ни один стражник здесь не поднимет на меня руку. Потому Сирхем и поражён — наверняка он уже рассчитывал сбежать, чувствовал вкус свободы! И боится нашего вмешательства, как бы ни старался это скрыть.
— Я также знаю, что вы поили зельем принцессу Маас, — продолжила я. — Воспитанницу, которую сейчас постыдно бросили. И подделывали письма собственного короля, его величества Дархема, чтобы влиять на моего отца.
Я чётко, быстро швырнула в лицо асхемцу всё, что знала про переписку с Балуаром. И чай. Кажется, людей Сирхема это и впрямь впечатлило — двое не выдержали и оглянулись на лорда, третий будто вспомнил про лошадей… Животные недовольно фыркали, но вели себя спокойнее всех.
— Мои отношения с собственным господином — не ваше дело! — прошипел асхемский посол. И, мне показалось, тоже занервничал сильнее. — Да, между мной и принцем Сареном есть история. Однако это никак не делает меня виновным в смерти вашего отца или в недомогании брата. Смотрите, Лиата. У вас есть вопросы, я могу на них ответить, и взамен вы позволите мне уехать из ваших негостеприимных земель.
Если он надеется, что я отпущу его, купившись на горсть лживых слов, то он не в своём уме! Но… русло разговора мне почти понравилось. Я ещё раз посмотрела на Патресия — тот стоял ни жив ни мёртв. На Шинара.
Профиль жениха сковало ледяное презрение, но он не возражал.
— Вы так или иначе подсунули дурман моему отцу и Аделику. А затем воспользовались состоянием обоих, чтобы внушить им отвратительные вещи! Ослабить, сломить… и прокляли их. Мы нашли книгу!..
Известие про зловещий том взволновало Сирхема слабее, но он взвился на другое:
— Убийства?! Буду честен: смерть вашего отца меня не печалит! Но я её не планировал, и всё обратное — лишь беспочвенные домыслы! Принц Сарен действовал по собственной воле, а я преследовал интересы Асхема. Хотел повлиять на вашего отца и убедить его в паре вещей — это признаю.
— Выдать Маас за наследного принца, порвать отношения с Маларией, — прорычал Шинар.
— Вот, видите? Зачем мне ради этого марать руки в такой грязи, как чёрная магия? Что до принца Аделика, то его я и вовсе хотел видеть живым, здоровым…
— И покорным?! — вырвалось у меня.
— И мужем Маас! Хотя не скрою, немного покорности мальчишку украсило бы.
Несколько секунд мы стояли, испепеляя друг друга взглядами. Я внезапно пожалела, что у самой нет в руках клинка. Но так не пойдёт. Нужно успокоиться…
— Я не насылал проклятий, — прошипел наконец Сирхем. — Ни на вашего брата, ни на отца, ни на святейшего.
Что?!..
Он мрачно скривился, и я впервые увидела, как губы лорда складываются в кислое подобие усмешки.
— Вы не знали про Балуара? — уточнил он.
— Его потеря памяти — тоже результат заклинания? — выдохнула я.
— Насколько мне известно.
И мысли ударили громом и молниями.
Я ведь думала! Подозревала. Но… как?..
Во-первых, Сирхем действительно понимает слишком многое!
Во-вторых…
— Но проблемы Балуара… начались год назад. И с тех пор ему стало гораздо лучше. Вы знаете, как снять проклятье?!
— Увы. Знал бы — не пожалел для вас ответа. Но повторюсь, богопротивная магия — не моя стезя!
— А чья?!
Шинар еле заметно подался вперёд.
— Вы были в курсе всего, что происходит. С самого начала! Просто хотели, чтобы грязную работу сделал кто-то другой, верно?
Сирхем хмуро, тяжело выдохнул:
— Хотел? Могу сказать, что в какой-то момент планы вашего предателя меня устраивали! Повторюсь, когда король Этар шагнул в могилу, я принял это спокойно. Но когда этот дикарь замыслил всё остальное насилие…
Насилие. «Безобразная драка». Оглушённые охранники. Дико подумать, но… Сирхем действительно изо всех сил старается вести себя как человек, непричастный к убийствам!
Не как тот, кто пытался отравить меня и вонзил нож в спину бедняге Йену.
— О ком вы говорите? Назовите имя!
Асхемец скривился, мотнул головой… и вдруг почти устало вздохнул:
— Я могу назвать любое, но поверите ли вы моим словам? Просто дайте мне сесть на лошадей и подумайте, кому из подданных выгодно уничтожить вашу семью. Кто мог избавиться от вашего отца, затем от старшего брата? Младшего послать под топор палача, а вас отравить — думаете, подобные зверства нужны Асхему?! Или мне?!
Я воззрилась на него, не дыша. Слова вдруг ухнули в голове, и…
Слишком многое внезапно сошлось.
Почти всё.
Разом.
Кажется, я прошептала имя одними губами, глядя на Сирхема. Но Шинар каким-то образом услышал. Обернулся ко мне. Свободная рука жениха сжалась, тело напряглось…
— Что он пообещал вам лично? — рыкнула я послу. — Деньги?!
Тот ответил мрачно:
— Многое. Но я бы на вашем месте беспокоился о другом. Подумайте, что он делает сейчас. Кому успеет навредить, пока вы теряете время! Вашим братьям? Вам самой? Книга ведь осталась у него в руках, верно?
И Шинар вдруг выдохнул первым:
— Отпусти его, Лиата. Он не врёт. Пусть Дархем разберётся — ему несдобровать, когда король всё узнает.
Глаза Сирхема зло сверкнули в полутьме.
А я замерла.
— Садитесь, — сказала. — Убирайтесь прочь!
Он не заставил повторять дважды. Асхемцы засуетились мигом, лошадей освободили, люди полезли в сёдла…
Прежде чем ржание и топот копыт унеслись вместе со всадниками в сумерки, я повернулась.
И наткнулась на взгляд жениха.
Шинар не сказал ничего. Только на его лице… застыло выражение, которого я ещё не видела.
