Дилан вышел из-за угла как раз в тот момент, когда этот тип схватил меня за задницу.
– Ты офигел, что ли, козел? – вспылил он, отшвырнув от меня его руку. – Она же ребенок.
«Козел» пьяно хохотнул и попятился, выставив перед собой ладони.
– Все, все, ухожу. Только, старик, она не ребенок. Ты вообще смотришь иногда на нее?
У меня шумело в ушах, и мне, в моем одурманенном состоянии, внезапно захотелось, чтобы Дилан взглянул на меня как мужчина. И увидел во мне девушку.
Я подняла глаза: да, именно так он и смотрел на меня. Были только он и я – оба пьяные до одури от рома и наркотиков. Рубашки на нем не было – только джинсовые шорты с низкой посадкой. Опираясь на костыль, он стоял и смотрел на меня. И я чувствовала его мужской взгляд. На своих плечах. На волосах. На голом животе, выглядывавшем из-под короткого топа. Я была загорелой, коричневой, как пекан; распущенные волосы рассыпались по плечам и рукам, отдельными прядями падая на грудь, на маленькие округлости, прикрытые лишь тканью футболки. И всего лишь на секунду мне подумалось, что я легко сейчас могла бы снять свой топ и показать ему себя, упиваясь выражением его лица, тем самым, как мне казалось, которое я видела на лицах других парней.
– Ты очень красивая, Кузнечик, но все еще ребенок. С такими парнями нужно быть осторожнее.
Он повернулся и вышел из коридора, а я вдруг отчетливо поняла, что единственный парень, кто мне нужен, будет нужен всегда, это Дилан. Так всегда было и будет.
А еще я поняла, неким шестым чувством, что он чувствует то же самое.
* * *
До возвращения родителей оставалось пять дней, так что времени у меня было немного. Я придумывала тысячи способов, как его соблазнить, и некоторые даже пустила в ход. Нетуго завязала на шее бретельки своей маечки, и, когда помогала ему лечь в постель, с боков мои груди частично обнажились. Он, казалось, ничего не заметил. Я надела тонкую полупрозрачную блузку прямо на голое тело. Глядя на себя в зеркало, я была абсолютно уверена, что сквозь ткань просвечивают соски в обрамлении треугольничков незагорелой кожи. Я ходила в этой блузке целый день, а он вообще на меня не смотрел.
Я читала ему роман Джоанны Линдсей, и, как только дошла до пикантной сцены, он остановил меня, со смехом заткнув уши.
Однажды вечером стрекотали сверчки, океан пел, а звезды в вышине сверкали, как бриллианты.
– Пойдем в нашу бухту, – предложила я. – Ты ведь с костылем уже сможешь спуститься, да?
Дилан склонил голову, передавая мне косяк.
– Попробую. Тогда, может, текилу прихвати из кладовой?
– Конечно! – Я затянулась сигаретой и вернула ему косяк. – Я сейчас.
Я взяла бутылку текилы, лаймы и мое секретное оружие – маленький пакетик кокаина, который я нашла в маминой прикроватной тумбочке. Все это я сложила в рюкзак, сунула туда же одеяло, которое мы обычно расстилали на песке, и четыре бутылки содовой, чтобы не умереть от жажды.
– Все, идем.
Дилан чуть раздвинул губы в улыбке. Я была несказанно счастлива, что он стал почти самим собой.
– Уф, как же я рада снова видеть тебя.
Он рассмеялся, и мы стали осторожно спускаться вниз по деревянным ступенькам. Я шла впереди, чтобы не дать ему кубарем скатиться вниз, если он споткнется. Наконец мы ступили на песок, и я загикала.
– У-у-у-ух! – подхватил мой радостный вопль Дилан, одной рукой обняв меня за плечи.
Мы выложили наши трофеи – бутылку текилы, лаймы, соль, бонг и мешочек с травой. Затем я вытащила пакетик с кокаином.
– Шутишь? – удивился Дилан, приподнимая брови.
– Не-а. Настоящая штука. Мамин кокаин.
– Она убьет тебя, когда узнает, что ее дурь пропала.
Я повела глазами.
– Она не догадается, что это я взяла. – Со всей церемонностью я преподнесла ему пакетик. – Окажи честь.
– Ты раньше его нюхала?
– Пару раз, – солгала я, – и то совсем чуть-чуть.
Дилан разделил кокаин на полоски, мы их втянули в себя через нос, и через десять секунд я уже была на вершине блаженства – так хорошо мне еще никогда не было. Я вскочила на ноги и закружилась на ветру, подняв над головой руки.
– У-у-у-ух! – выкрикивала я с придыханием. – У-у-у-ух!
Дилан широко улыбался, наблюдая за мной. Я раскрепостилась, вновь стала маленькой девочкой, танцевавшей для посетителей в баре. Волосы струились вокруг меня, в голове звучали песни. С террасы к нам лилась мелодия, и я словно вышивала на ней. На мне была блузка с широкими рукавами и на резинке по нижнему краю. Я чувствовала, как вокруг моей талии вихрится ветер. Меня это невероятно будоражило. На волне чувственного опьянения и восторга я упала на колени, быстро стянула через голову блузку и прильнула к Дилану в поцелуе – в одно мгновение.
Под натиском моего тела он опрокинулся на спину. Его ладони опустились на мою голую спину, на руки. Какое-то время – довольно долго, как мне показалось, – он отвечал на мой поцелуй. Наши тела соприкасались, и я, почувствовав, что он возбуждается, осмелела. Села на нем верхом, притянула его ладони к своим грудям.
Он начал сопротивляться, протестовать, но я снова склонилась к нему.
– Дилан, покажи, как это должно быть. Всего один раз. Мы никому не скажем, никогда.
– Джози…
– Пожалуйста, – прошептала я ему в губы, прижимая ладони к его лицу. – Нас с тобой связывает нечто особенное. Настоящее. Прошу тебя. – Я снова его поцеловала.
И, одурманенный кокаином, он уступил. На берегу бухты, под покровом темноты.
До той ночи в своих фантазиях я представляла, что мы занимаемся с ним сексом как в кино – под романтическую музыку с нежностью предаемся любви, целиком и полностью сосредоточенные друг на друге. В реальности это было одновременно и лучше, и хуже. Ласки и поцелуи распаляли мою чувственность в миллион раз сильнее, чем я могла ожидать. Мы с ним словно сплавились. Казалось, я проникла в его израненную плоть, смешалась с кровью, что все еще текла в его теле. Он влился в мою кровь, в мою душу, и я стала другой, другим человеком. Услаждая меня неторопливо и бережно, он показал мне, что должна чувствовать женщина в объятиях мужчины, который ее любит. Тогда я впервые испытала оргазм: мое тело словно взорвалось, распалось на мириады осколков, которые вознеслись к звездам, а потом вернулись в меня и наполнили мое существо звездным светом. Я научилась доставлять удовольствие и ему, но в этом у меня уже был кое-какой опыт.
А вот сам половой акт причинял боль. Адскую боль. Я старалась не показывать, но это давалось мне нелегко. Тем более что ему не сразу удалось овладеть мной. Когда наконец получилось, я притворилась, будто мне это нравится. Но мне не нравилось. Совсем. После было много крови, которую я тоже скрыла от него.
