Я глубоко вдохнула. Последние дни перед заседанием я не раз вспоминала всю свою жизнь и объясняла самой себе причины, почему я хочу остаться в Квебеке. У меня могло получиться. Как спортсменка-нырялыцица, которой предстояло сделать свой первый прыжок, я бросилась с трамплина. Я начала свой рассказ. Не без эмоций я описала характер каждого из моих родителей: абсолютную авторитарность отца, страдания маленькой мусульманской девочки, изгоя в своей семье. Я описала свадьбу по принуждению, плохое обхождение мужа. Рассказывая, как у меня отнимали первенца, я не могла сдержать слез.
Я говорила о своем желании развестись с мужем и о гневе моих родителей, которые заточили меня и детей в кладовой, лишь бы я одумалась.
Мои слова лились свободно, как река, а я испытывала сильную жажду. Я осушила полный стакан воды, который поставили на столе передо мной. Судья и его помощница внимательно смотрели на меня, но их лица оставались непроницаемыми. Адвокат подбодрила меня приветливой улыбкой.
Потом я рассказала о своем втором браке с военным и о тех унижениях и угрозах, которые вскоре за этим последовали. Я описала экстремизм фанатиков, царящую в Алжире обстановку террора, чтобы получше обосновать решение бежать во Францию. Потом я рассказала о скитаниях в Париже, решении эмигрировать в Канаду.
В тот момент говорила не я, говорило мое сердце. Я ничего не опустила, описывая унижения, оскорбления, угрозы, на которые мы были обречены, живя в постоянном страхе. Судья должен был понять, какие страдания выпали мне и детям и почему мы так рады оказаться в этой стране.
Я сделала паузу, переводя дух. В зале воцарилась тишина. Я чувствовала себя усталой и опустошенной. Судья взял инициативу в свои руки.
— Благодарю вас, мадам Рафик, у нас к вам есть несколько вопросов.
Я сцепила руки, чтобы чувствовать себя увереннее.
— Вы говорите, что у вас были очень строгие родители. Вам позволяли иметь подруг?
— Ни одна из моих подруг не бывала у меня в гостях.
В школе у меня были подруги, но все вечера я проводила дома в одиночестве. Мне было запрещено ходить к кому бы то ни было.
Ассистентка судьи прочистила горло. Я поняла, что она собирается задать мне вопрос. Мои руки стали холодными как ледышки.
— Почему вы не потребовали развод перед тем, как решили предпринять первую попытку покинуть Алжир?
Так бы у вас было больше шансов пересечь границу, — спросила она ледяным голосом, буравя меня взглядом.
— Я не могла требовать развод. В Алжире женщина не имеет права требовать развод!
— Тем не менее мне известны алжирки, которые потребовали развод и получили его.
— Хотелось бы с ними познакомиться. Увы, это невозможно. В Алжире ни одна женщина не получит развод, если этого не хочет супруг. И наоборот, мужчина может решить, разводиться или нет, не спрашивая об этом у своей супруги. Извините, но я с вами не согласна, — теряя контроль, ответила я.
— Я хочу поддержать свою клиентку, — вмешалась адвокат, чтобы положить конец дебатам. — Мой муж алжирец, и он рассказывал мне об обычаях, которые царят в той стране. Женщина в Алжире не может развестись без согласия своего супруга.
Вопросы сыпались без остановки — мне казалось, что они никогда не закончатся. Словно я бежала невероятно долгий марафон. Нужно быть собранной, чтобы правильно выражать мысли. Каждое слово могли истолковать неправильно и повернуть против меня самой. Прежде чем ответить, я каждый раз думала о детях, судьбы которых зависели от моей собранности. Их образы позволяли мне сконцентрироваться. Даже самая ничтожная ошибка могла все испортить.
В полдень объявили перерыв, и мы отправились перекусить. После длинной речи мое горло пересохло, а усталость валила с ног. Адвокат так и не смогла определить настроение судьи, настолько тот был непроницаем, но она подбадривала меня. Ее снова тронула моя история, поэтому она надеялась, что то же испытывал судья. Это воодушевило меня.
Не успели мы выйти из зала, как мальчики поспешили навстречу.
— Мама, а мсье судья разрешил нам остаться Канаде? — спросил Риан, как всегда, самый любопытный.
— Пока ничего не закончилось. Это только перерыв.
После обеда продолжим.
— Я тоже хочу с ним поговорить. Я попрошу его быть добрым и позволить нам стать канадцами. Мне нравится моя воспитательница, и я не хочу расставаться с друзьями. Я скажу ему, что хочу остаться здесь навсегда.
— Я знаю, ты мой взрослый мальчик. Но нужно подождать, пока судья не позволит тебе говорить.
Он быстро задышал, выказывая нетерпение.
К Каролине уже присоединилась Соня. Под предлогом кончины родственника она выпросила у своего начальника отгул, чтобы быть рядом со мной. Мысль, что в столь важный момент рядом со мной подруги, наполняла мое сердце гордостью.
Я была так взволнована, что не могла есть. Зато выпила несколько стаканов сока, чтобы заглушить жажду.
В какой-то момент я подумала о возможной неудаче, и на глаза навернулись слезы. Но благодаря подругам, которые держали меня за руки, я быстро успокоилась. Именно это мне было нужно больше всего.
С одной стороны, я хотела, чтобы все поскорее закончилось, с другой — боялась вопросов судьи. К счастью, время обеда вышло, и мои противоречивые чувства отступили на второй план.
Слушание продолжилось. Перед тем как войти в зал, я по очереди поцеловала детей и подруг. Здесь, в зале, мое тело моментально покрывалось гусиной кожей, и только присутствие адвоката не позволило мне полностью расклеиться.
Судья потребовал привести детей. Они вошли в сопровождении Каролины, которая сразу же отступила к двери, украдкой показав мне знак, означающий победу. Видимо, она решила, что это позволит поддержать мой боевой дух.
Дети, казалось, были впечатлены видом господина, которого я наделяла такой важностью. Не понимая до конца, что все-таки происходит, они верили в серьезность происходящего.
Судья спросил у каждого имя и возраст. По очереди близнецы назвались, а Зах ничего не сказал — он просто стоял и, глядя на судью, улыбался, корчил рожицы; он не понимал, зачем его сюда привели.
Вдруг Риан потрогал бабочку у судьи, и тот, воспользовавшись моментом, взял мальчика на руки. В моей голове прозвенел колокольчик: «Этот человек любит детей!»
— Иди ко мне, малыш. У меня есть к тебе вопрос.
Можешь рассказать мне, что произошло с тем злым бородачом в Алжире?
— Да, мсье. Этот человек был грязным и злым. У него был нож, который он приставил к моему горлу. Потом он сказал, что зарежет меня, как барашка.
— Вот как. А что было потом?
— А потом Элиас пришел меня спасти, потому что он сильнее. Мой брат настоящий Супермен! — сказал он, поглядев на Элиаса.
Услышав похвалу брата в свой адрес, Элиас поднялся и, ударив себя в грудь, заговорил. А почему нет, — наверное, рассудил он. Разве не он был настоящим героем истории?
