Их соперник принц Цзянь был умным, но болезненным. В то время женщины редко воспитывались Зелеными костями, но его младшей сестре позволили изучать нефритовые дисциплины.
Она вышла замуж за воина, ставшего знаменитым генералом армии королевства, а сама стала ключевой фигурой в войне против собственной сестры и зятя из Тьедо. Окончательная победа Цзяня двести лет спустя объединила остров под властью одного монарха и со столицей на северном побережье, где она остается и по сей день. И хотя соперничество между северным и южным королевством продлилось намного дольше, чем прожили его зачинщики, этот период кеконской истории известен под названием периода Воюющих сестер.
Кеконцы в целом негативно оценивают ту эпоху, длительный конфликт ослабил страну и уменьшил число нефритовых воинов, позволив иностранным захватчикам получить преимущество и завоевать остров. И все же, судя по огромному числу кеконских книг и фильмов о той эре, роман предательницы, принцессы Цзянь, и принца Тьедо считается величайшей историей любви, а война между сестрами – одной из величайших трагедий. Самая известная классическая пьеса о том периоде, «Два престола», начинается с часто цитируемой строки, берущей начало в дейтистской философии и описывающей происхождение всех земных раздоров: «Все большие войны вырастают из маленького недовольства».
Глава 31. Ни шагу назад
Дуэль назначили на следующее утро, потому что негоже проливать кровь в государственный праздник, умаляя значение запланированных на День Героев мероприятий. Соперницы встретятся в лесу Цзуро, на полпути между резиденциями Айт и Коулов. Шаэ знала, что следует лечь спать пораньше, но казалось немыслимым спать, если это, возможно, ее последняя в жизни ночь. Около полуночи, когда над городом еще громыхали бесконечные фейерверки, она вошла в комнату для молитв в главном доме и опустилась на жесткую подушку перед маленьким святилищем. Шаэ никак не могла вновь обрести ту мрачную уверенность и холодную решимость, которые ощущала раньше. Теперь ее охватил лишь тошнотворный ужас.
Шаэ была опытной Зеленой костью и носила много нефрита, она окончила Академию Коула Душурона одной из лучших на курсе. Но теперь большую часть времени проводила за столом или на совещаниях. Она тренировалась по утрам и иногда брала частные уроки, но, в отличие от Хило, никогда не занималась достаточно усердно, чтобы поддерживать боевые способности на максимальном уровне. Если бы она хоть на секунду могла представить, что окажется в таком положении, то последние полгода усиленно занималась бы с мастером Айдо.
Айт Мадаши носила больше нефрита и убила больше людей в поединках, чем любая женщина в недавней истории. Прошло много лет, после того как она стала Колоссом с помощью насилия, возможно, Айт тоже ослабела. Шаэ надеялась на это, но не слишком рассчитывала.
Шаэ наклонила голову.
– Старый Дядюшка на небесах, сделай меня сегодня самой зеленой из твоих потомков, – пробормотала она молитву монаху Цзеншу, Тому, кто вернулся, покровителю Зеленых костей. Она немного помолчала. – А если ты рассудишь иначе, хотя бы отдай мне должное за то, что я попыталась.
Искреннее удивление на лице Айт Мады в тот день доставило Шаэ несколько секунд удовольствия. Если Колосс Горных и рассматривала вероятность, что Шаэ вызовет ее на дуэль на чистых клинках, то явно отмела эту мысль. Ее целью была женщина в офисе, а не жадный до нефрита и накачанный тестостероном Кулак. Не тот, кто готов умереть.
Между Шаэ и Айт повисли секунды ошеломления, а потом аура Айт угрожающе вздулась, а от ее ровного взгляда для Шаэ как будто перестали существовать все потрясенные зрители. Айт отложила листки с речью. В неестественной тишине микрофон разносил шорох страниц. Колосс Горных вышла из-за трибуны и произнесла четким и твердым голосом, не нуждавшимся в усилении:
– Принимаю.
Оправившись от первоначального потрясения, Хило рассвирепел, что неудивительно. Даже Колосс не мог отменить вызов, если согласны оба дуэлянта, но по взрывному грохоту его ауры Шаэ решила, что Хило готов сам ее убить, прежде чем к этому подступится Айт. Когда они улизнули от поднявшейся суматохи, уже на сиденье «Княгини Прайзы» он облек гнев в слова.
– Какого хрена, Шаэ? – гаркнул он.
– Это единственный вариант, – прошептала Шаэ, почти онемев от собственного поступка.
Единственный способ заглушить скандал, стереть все сомнения, заставить умолкнуть Айт Маду и всех, кто обвинял ее в пристрастии к эспенцам, в том, что она слишком подвержена влиянию иностранцев, что она наивная девчонка, которой нельзя доверять. Не имело значения, оставит ее Хило на посту Шелеста или нет, Айт нанесла своими обвинениями такой ущерб, что Шаэ уже никогда не будут серьезно воспринимать как Шелеста, если она не ответит на критику.
– Прекрати эту глупость, пока еще можно, – приказал Хило. – Забери обратно вызов на дуэль. Ты зеленее многих мужчин, но уж точно не справишься с Айт Мадой, если только не припасла какой-нибудь фокус, о котором мне не сказала, или весь год втайне не тренировалась по ночам. – По молчанию Шаэ он догадался, что это не тот случай, и снова взорвался: – Ты что, хочешь покончить с собой, да? Тебе разве не положено быть умной?
По правде говоря, Шаэ пребывала в таком ужасе, что хотела забрать вызов обратно, как только произнесла эти слова, но знакомый взрыв Хило вернул ее к неизбежной логике, которая ею двигала. Отказ от вызова уничтожит все, что она делала, и опозорит Равнинных. Хило, прошедший через столько дуэлей, прекрасно это понимал, и его приказ тронул ее до глубины души.
– Дело сделано, Хило. Я не могу сдать назад.
– Она права, – подал голос Кен с заднего сиденья. – Это Айт нанесла оскорбление. А кроме того, никто из Равнинных не видел эту сучку в бою. У Шаэ-цзен неплохие шансы, как и у любого другого.
– Я не спрашивал твоего мнения, – огрызнулся на Штыря Хило – с таким поведением брата Шаэ прежде не сталкивалась. – Айт постоянно ищет способы нас достать. А теперь дуэль дала ей возможность снести моей сестре голову у всех на глазах. Да эта сука придет в восторг!
Шаэ пришлось признать, что в ситуации присутствует болезненная ирония. Четыре года назад она даже не знала, хочет ли вернуться в Жанлун, а сейчас готова пожертвовать отношениями с возлюбленным, беременностью и даже жизнью, чтобы защитить свой пост и репутацию Шелеста Равнинного клана. Она не принадлежала к числу смелых и отчаянных, эта роль всегда доставалась Хило.
Теперь все изменилось. А ведь все то, что Айт Мада выставляла на публике как признаки слабости – роман с иностранцем, работу на эспенцев, отказ от нефрита и образование за границей, – были актами неповиновения, попытками доказать, что она не хуже братьев. И все же она скорее готова была принести себя в жертву, чем принять то, к чему ее вынуждали. Значит, в конце концов, кое-что так и не изменилось.
Дверь в комнату для молитв отъехала в сторону, и вошел Хило. Шаэ не встала и не обернулась к брату, но, к ее удивлению, он опустился на колени рядом и по традиции трижды прикоснулся головой к полу. Шаэ никогда не видела, чтобы он входил в эту комнату.
