Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
Арсений Кронидович не отвечал. Он слишком обманул себя, обманывая посла, чтобы теперь цепляться за туман, а вот Николай Леопольдович чем больше думал, тем меньше верил. Потому что вынесение штаба вперёд в ожидании неприятеля и для «поощрения рвения и отваги нижних чинов», равно как и во имя «подачи благого примера офицерам», было глупостью несусветной – или таким же геройством. Так при необходимости мог поступить Александр свет-Васильевич, так обязательно поступил бы помянутый Булашевич, чаи гонявший под османскими пулями, но никак не Шаховской с паркетным Ломинадзевым. Этот бы в лепёшку расшибся, но отсиделся бы за штыками тех же югорцев. Нет, не выносил Шаховской командный пункт, а попёрся, уверенный, что «ничего не случится», на уютную мызу и угодил, как кур в ощип. Попался, потерял голову и управление войсками, шарахнулся сперва к Кёхтельбергу, потом в эти самые Ягодки, отдышался и кинулся валить с больной головы на здоровую.
– Если Шаховской вынес штаб вперёд, то сам Пламмета и пригласил, – запустил пробный шар Тауберт, – и нечего на майоров с подполковниками грешить. Кто выше, с того и спрос.
– Значит, спрос с меня, – Арсений Кронидович провёл рукой по лицу, словно снимая невидимую паутину, – но мерзавцу, югорцев загубившему, оправданий нет и быть не может.
– Спрос со всех. – Шеф жандармов не может спорить с василевсом, а штаб-ротмистр Капказского корпуса со штабс-капитаном? – И с меня, и с Орлова, и с Васьки Янгалычева, что попустили Шаховского с Ломинадзевым. Мы попустили, а они врут теперь, на младших своё ротозейство сваливая!
Это оказалось ошибкой.
– Замолчи, – в горле Арсения Кронидовича клокотало, как у запесчанского волкодава, – замолчи… Шаховской кровь проливал, пока ты тут… Ейсмонт убит, Гаев с Саковниным убиты, половины корпуса нет, а ты… Тебе б только счёты сводить, а тебя бы против Пламмета с его зверьём?! Небось не с Варвариными поэтами воевать!.. Верно говорят, жандарм воину не товарищ!
– Так точно, государь, – ровным голосом произнёс Николай Леопольдович, – а посему разрешите доложить о рапорте из Яицка.
– Нет! – Лицо василевса налилось кровью. – Слышать ничего не хочу! Убирайся! Куда хочешь! К Ваське, к жандармам своим, к чёрту!.. И ты тоже! – рявкнул он на Орлова.
Тауберт поднялся, щёлкнул каблуками и, печатая шаг, направился к двери. Орлов оказался рядом.
Шеф Жандармской стражи замер на месте, по-уставному повернувшись кругом через левое плечо.
– Отрядите два эскадрона кавалергардов. Встретим Ейсмонта как полагается. Сперва встретим, потом проводим. Хотя бы его…
Глава 12
Ливония
4–8 ноября 1849 года
Перейдя реку, собранные Росским полки, общим счётом на усиленную дивизию, наступали дерзко, словно целый корпус и как бы не армия.
Пограничный фольварк Аттельбейн встретил русских зияющей пустотой. Окна и двери аккуратно заколочены, колодец – засыпан песком.
– Ничего не пожалели, – хмыкнул Сажнев.
– Песок легко вычерпать можно, – не согласился казачий полковник Менихов, – значит, рассуждают насчёт возвращения.
– А что б им и не вернуться? – пожал плечами Росский. – Мы не с ливонцами воюем и даже не со здешними немцами.
Менихов зло прищурился.
– Погодите, Фёдор Сигизмундович, они нам ещё в спину стрелять станут, эти самые, с которыми «не воюем», да на солдат одиночных по ночам нападать. Красного петуха им пустить бы, чтоб знали!
– Полковник, полковник! – поморщился гвардионец. – Что у вас за речи?
– Вы же бывали на Капказе, Фёдор Сигизмундович?
– Бывал, – спокойно парировал Росский. – И не один раз.
– Тогда о чём спорим? – усмехнулся в чёрные усы казак. – Как горцев за набеги учили?
– Ливонцы с немцами через Млаву скот угонять да хлеба жечь не ходят, – возразил Росский.
– Пойдут! – посулил Менихов. – Всенепременно пойдут!
– Когда пойдут, тогда своё и получат, – закончил спор гвардионец, трогая лошадь. Солдаты шли весело, после Заячьих Ушей подтянули какие ни есть обозы, люди поели горячего.
Широко разбросав казачьи разъезды, держа наготове гусар и улан, буде баварские драгуны дерзнут появиться вблизи наступающих русских колонн, новоявленная Млавская бригада осторожно прощупывала дорогу. Росский помнил об опасностях, немцы с ливонцами могли ударить во фланг, попытаться отрезать от реки – однако фон Пламмет не торопился предлагать бой. «Чёрные волки» с пехотой исчезли, как ранний снег под солнцем.
Унялась и погода. Дни стояли серые, но, по счастью, сухие.
Остались позади и другие, кроме Аттельбейна, пограничные фольварки – пустые, брошенные жителями, вывезшими всё до последней соломинки.
Солдаты шагали мимо аккуратно выложенных каменных изгородей, добротных кирпичных домов под черепичными крышами – здесь жили немцы, рыцарские потомки, и мимо отнюдь не справных ливонских деревушек, где обитали арендаторы. Там русских тоже встретила пустота.
– А эти-то чего сбёгли, – переговаривались сажневские стрелки, – чего спужались-то? Мы ж своим вернославным помогать идём, а не местных зорить, так ведь?
– Небось немчуры своей послушались, – заявлял унтер Петровский. – Германец тут заместо барина, как скажет, так всё и сполняют. А куда им деваться? Землица-то вся под немцем.
– Ишь ты, Петровский! – услыхал унтера Сажнев. – Где ж ты у меня этакой политической экономии набрался?
– Виноват, ваше благородие, Григорий Пантелеевич, капли во рту не было! Нигде не набирался, господин подполковник! Да и как можно, в походе-то!
Унтер отвечал не по Уставу, но тем-то и был силён Югорский батальон, что его командир знал, когда оный Устав надлежит спрашивать до последней буквы, а когда достаточно и просто формальности.
– Да не про то я, – рассмеялся Сажнев. – Откуда ты столько про Ливонию знаешь?
– Читал, ваше благородие!
– Где? – непритворно удивился командир югорцев.
– Так, ваше благородие, когда в Анассеополе стояли да разговоры про Ливонию шли, я и решил, мол, разузнаю побольше. В увольнение когда вы меня отпустили, в библио́теку отправился. Благо она для нижних чинов бесплатная, спасибо государю-батюшке. – Унтер лукаво ухмыльнулся.
– Верно! – вспомнил Сажнев. – Это когда ты, братец, в город отправился краше, чем на государев смотр?
– Так точно!.. Все медали, какие есть, надел да и отправился. Спасибо городовому на Ладожской першпективе, объяснил куда да как. Являюсь, значит… – Увлёкшись, Петровский уже не столько отвечал командиру батальона, сколько рассказывал остальным стрелкам, случившимся поблизости. – Являюсь. Зал высоченный, две избы одну на другую поставить – и то запросто влезут, полки доверху, и все книжками заставлены. В жисть столько не видывал. Я, само собой, мундир одёрнул, думаю, ох ты боже ж мой, ну да ничего, где наша не пропадала! Иду к стойке, а там батюшка молодой, не батюшка даже, а семинарист, господин скубент, в бородке одна волосина другую догоняет. Глаза голубые, ну чисто как у барышни. – Сажнев не прерывал, югорцы слушали со вниманием. – Я, значит, к нему. Шаг печатаю, грудь вперёд. А он мне, здравствуй, мол, служивый, какими судьбами, чего тебе надобно? Не ошибся ль ты, библио́тека тут, не что иное! А я ему, мол, здравия желаю, батюшка, спасибо на добром слове, а токмо я не просто служивый, а его василеосского величества Югорского стрелкового батальона обер-унтер-офицер Петровский, по имени Егор, по отчеству Онофриевич! И потребна мне именно библио́тека, не кабак вовсе иль иное непотребство! Мол, куда шёл, туда и пришёл!
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
