Он отыскал Кейт взглядом. Она сидела рядом с Джеффри Сент-Энтони, и Рэнд почувствовал раздражение. В этот момент он заметил рядом с собой Перси. Как всегда, тот подошел так тихо, что Рэнд и не услышал.
– Сент-Энтони ничего для нее не значит, – проговорил камердинер, проследив за взглядом хозяина. – Я видел их вместе. Она ценит его дружбу, и только.
– Но он хотел жениться на ней.
– А она хотела выйти замуж за вас.
– Что ж, она и вышла за меня, и я выказал себя никчемным мужем.
– Вы совершенно правильно употребили прошедшее время. Я знаю вас уже больше десяти лет и столько же являюсь вашим другом. Если вы что-то решили, то всегда добиваетесь поставленной цели. Сейчас вы решили стать Кейт Хармон хорошим и верным мужем, и я абсолютно уверен, что так и будет.
– При условии, что она согласится дать мне такую возможность.
Перси равнодушно пожал плечами.
– К сожалению, вы совершенно правы. Что ж, ужин готов. Может быть, нам стоит поесть?
Кабана, которого подстрелил Перси, уже освежевали, разрезали на большие куски, насадили их на вертел, и теперь они жарились над костром. Сок, вытекая из мяса, капал на угли, и по всему лагерю разносился восхитительный аромат. Рэнд почувствовал, что у него забурчало в животе. Взяв жестяную тарелку из стоявшей на камне рядом с костром стопки, он встал в очередь за Перси и профессором.
Все трое наполнили тарелки мясом, картофелем, диким луком и пресным хлебом, и Рэнд, отыскав плоский камень, уселся есть. К его удивлению, профессор сел рядом.
– Как рука? – поинтересовался Донован Хармон, откусив сочного мяса.
Рэнд машинально потрогал повязку под рубашкой в том месте, где леопард рассадил кожу острыми когтями.
– Чертовски болит, – признался он, – но к счастью, царапины неглубокие. Ваша дочь промыла руку и перевязала. Если не загноятся, через несколько дней все заживет.
Профессор проглотил кусок мяса и сделал глоток кофе из жестяной кружки.
– Ей тяжело видеть вас здесь. Должен сказать, что и я не слишком обрадован вашим присутствием.
– Сожалею, что причинил ей боль... даже больше, чем вы можете себе представить. Но я намереваюсь с ней помириться.
– Моя дочь не из тех женщин, которые легко прощают обиды. После смерти матери она научилась держать в узде свои чувства. В течение всей ее жизни у нее практически не было подруг. Она понимала: рано или поздно нам придется уезжать оттуда, где мы жили в данный момент, а терять друзей слишком больно. Она считала, что самое лучшее – это ни к кому не привязываться всем сердцем, и именно так и поступала.
– Но она очень подружилась с Мэгги Саттон, да и Элизабет Уорринг, по-моему, считала своей хорошей подругой.
– Верно. Должно быть, Кейтлин слишком много времени провела одна. А может быть, повзрослев, почувствовала, что готова рискнуть. Потом она познакомилась с вами и рискнула еще больше, но в конце концов жестоко за это поплатилась.
Рэнд с трудом проглотил кусок свинины – тот так и норовил застрять в горле. Взглянув на еду, уже начинавшую застывать, он отставил тарелку в сторону: аппетит внезапно пропал.
– Я хочу помириться с Кейт. Я сделал ошибку, большую ошибку. Но я дорого заплатил за нее, равно как и Кейт. Кейт – моя жена, и я без нее не уеду.
Профессор пристально взглянул ему в глаза – Рэнду очень хотелось, чтобы он по его лицу понял, что его зять не только решительно настроен, но и говорит искренне, – и открыл было рот, чтобы что-то сказать, но в этот момент к ним подошли Джеффри Сент-Энтони и Филипп Радерфорд.
– Мы слышали, что на вас напал леопард, – проговорил Талмидж. – Один из носильщиков принес его шкуру. Великолепный зверь. Похоже, Кейтлин – настоящая героиня.
Рэнд взглянул на барона, чувствуя такую же неприязнь, какую всегда к нему испытывал.
– Я придерживаюсь такого же мнения.
– Учитывая то, как вы с ней обошлись, – злобно бросил Джеффри, – удивительно, как она не дала зверю вас сожрать.
– Жаль вас разочаровывать, Сент-Энтони, но я жив и намерен таковым и оставаться.
– Да будет вам. Уверен, Джеффри вовсе не имел в виду ничего плохого, – дипломатично проговорил барон.
Рэнда так и подмывало бросить этому подонку в лицо, что ему известно о его преступлениях – расхищении денежных средств экспедиции, ограблении его кузена и еще бог знает каких, – но сейчас было не время, ведь это означало бы поставить под удар Кейтлин.
В этот момент к ним подошли Перси и сэр Монти, прервав своим появлением горькие мысли Рэнда.
– Молодец, старик! – воскликнул сэр Монти и, ухмыльнувшись, хлопнул Рэнда по спине с таким воодушевлением, что боль насквозь пронзила раненую руку. – Я видел шкуру леопарда. Здоровый чертяка, доложу я вам. Хорошо, что он зацепил вам только руку, а не нанес более серьезных ран.
– Нанес бы, если бы не Кейт.
– Это я слышал. Хорошо, что она отправилась вас искать. Она спросила меня, не видел ли я вас, и я показал ей, куда вы пошли.
Рэнд перевел взгляд на Сент-Энтони – тот недовольно поджал губы – и удовлетворенно улыбнулся: если Кейт и в самом деле отправилась его искать, это вселяет надежду.
– Да, мне крупно повезло.
Соперники продолжали сверлить друг друга глазами до тех пор, пока сэр Монти, кивнув головой и многозначительно откашлявшись, не произнес:
– Добрый вечер, Кейтлин.
Подойдя к мужчинам, Кейт остановилась возле отца.
– Добрый вечер, джентльмены, – ответила она.
– Мы только что говорили о вашем геройском поступке.
– Моем геройском поступке? Это о каком же?
– Ты хочешь сказать, что не считаешь спасение моей никчемной жизни геройским поступком? – спросил Рэнд, ослепительно улыбнувшись.
Кейт взглянула на него, и губы ее тоже тронула легкая улыбка.
– Просто я заметила леопарда за несколько секунд до тебя.
– За несколько секунд до того, как он чуть меня не сожрал, ты хочешь сказать.
Все, и Кейт в том числе, расхохотались.
– Ты прав, все могло закончиться гораздо хуже.
– Еще как хуже! – заметил Рэнд. – Ведь я так ценю свою шкуру.
Все опять рассмеялись, за исключением Сент-Энтони.
– Я не собиралась вам мешать, – проговорила Кейт и улыбнулась Перси. – Мне просто хотелось поблагодарить мистера Фокса за чудесный ужин, который он нам обеспечил. Давно я не ела ничего такого вкусного.
Перси отвесил галантный поклон.
– Уверяю вас, мне и самому это доставило удовольствие, ваша светлость.
Кейт покачнулась, словно ее ударили. Улыбка по-прежнему играла на губах, но вся кровь отхлынула от лица. Ее редко величали «вашей светлостью», и, похоже, это было ей неприятно. Рэнд мысленно выругался. Черт подери, одного намека на то, что она его жена, достаточно, чтобы вывести ее из себя! В последний раз оглядев собравшихся мужчин, Кейт извинилась и тихонько пошла прочь.
