Когда болотники добрались до воды, Кейл со своими спутниками был уже глубоко. Увидев сферу, гуманоидные жабы смешались и явно не знали, что делать. Несколько копий шлепнулось в воду, но ни одно не нырнуло достаточно глубоко.
Эревис положил руку на плечо проводника, желая утешить. Магадон заглянул ему в глаза, а затем глубоко вздохнул.
— А теперь не сопротивляйтесь, — промолвил он.
Пока друзья обменивались недоуменными взглядами, псионик закрыл глаза, коснулся двумя пальцами виска и сконцентрировался.
Кейл почувствовал словно легкую щекотку в голове, а затем услышал «голос» проводника в своем разуме:
— О, здорово, — сказал Джак. — То есть здорово, повторил он мысленно и ухмыльнулся.
Сфера начала быстро опускаться. Стенки ее казались кожаными, оставаясь при этом абсолютно прозрачными. Глубоко внизу сиял Храм Теней, сам заключенный в громадный, наполненный воздухом пузырь. Как Кейл ни старался, разглядеть дно озера ему не удавалось. Здание храма окружал причудливый дворик, заставленный множеством статуй и совсем не похожий на садово-парковые аллеи Штормового Предела. Меж скульптурами метались, танцевали тени.
Джак с Магадоном кивнули.
Глава восемнадцатая Храм Теней
Сфера замерла, лишь слегка касаясь огромного шарообразного купола, окружающего храм. Подобно мыльным пузырям, две сферы тут же слились в одну. Яркий зеленый свет, исходящий, казалось, отовсюду и при этом ниоткуда, создавал атмосферу здания. Кейла терзало непонятное чувство одиночества, словно он плыл в космосе, хотя его и притягивала к земле тяжесть звездной сферы в рюкзаке.
Из дворика со скульптурами к ним с жуткими стонами метнулись тени. Они сохраняли отдаленное сходство с людьми, более темные провалы виднелись там, где у людей располагались глаза. И все они источали угрозу.
Убийцы выступили вперед, обнажив клинки, за ними встал Джак, сжимая свой священный символ. Магадон, расположившись в шаге от хафлинга, на мгновение закрыл глаза, и в руках у него появились шары из белого огня.
— Встаньте в круг, — скомандовал Кейл.
Но только друзья приготовились к схватке, как тени остановились.
Они замерли полукругом в трех шагах от команды, и какое-то время ничего не происходило. А затем тени вновь начали стонать. Дикие вопли и голоса заставляли цепенеть, заковывали в лед душу и сознание быстрее, чем ветра Альтуриака.
В ответ клинок Кейла задрожал и выпустил еще больше щупалец тьмы.
— Я ничего не могу объяснить, — сообщил убийца друзьям, предвосхищая возможные вопросы, которые, как он чувствовал, они готовы были задать.
— Башмаки Обманщика! — выдохнул Джак.
Стенания духов внезапно смолкли, и клинок перестал дрожать. Казалось, тени безмолвно посовещались и затем раздвинулись, подобно портьерам, открывая проход.
В уме убийцы раздался голос Джака:
— Что бы ни было в сфере, оно перешло в твой клинок.
Кейл так и подумал, но в очередной раз понадеялся на то, что сила, изменившая его меч, не затронула его самого. Он взглянул на клинок. Тускло мерцавшая сталь все еще источала струйки тени. Кейл вспомнил таинственный язык, на котором говорил во сне Ривен, чьи звуки хлестали, подобно ударам хлыста. Убийца видел руку Маска и в мече, и в таинственном наречии.
В уме всплыли слова Сефриса: «Дважды два всегда четыре».
Эревис вел друзей сквозь проход, открытый тенями, и за их спинами призраки превращались в дым. Статуи во дворике явно были шедеврами великих мастеров. Выточенные из черного с прожилками мрамора, базальта, обсидиана или слоновой кости, все они могли бы быть изображениями лишь богов и богинь ночи. Многие казались древними, как сама вселенная. Другим, по виду, исполнилась от силы пара столетий. Интуиция подсказала Кейлу, что статуи изображали тех, кто являлся богами, богинями тьмы или тенями во множестве миров.
— Кто создал их? — спросил Джак, и даже его мысленный голос дрожал от благоговения перед невиданным мастерством.
Кейл задавался тем же вопросом.
Металлическая пластинка на постаменте каждой статуи сообщала имя божества. Многие из них были написаны на таких языках, о которых Кейл никогда в жизни не слышал, но…
Он остановился перед самой заметной из скульптур, выкованной из черной стали, — фигурой высокой женщины с длинными волосами, в развевавшемся плаще. Капюшон почти скрывал черты лица, но губы изгибались в загадочной улыбке, говорившей, что хозяйке ее известны самые сокровенные тайны вселенной. Надпись на табличке была выгравирована на торассе — предшественнике современного общего языка в Фазруне — и гласила: «Шара. Темная Дева, Хранительница Теневой Пряжи».
А чуть позади статуи Шары, почти скрывшись в ее тени, стояла другая фигура, поменьше. Из черного гематита. Одноногий мужчина в доспехах вора и в капюшоне, надвинутом так низко, что виднелась лишь нижняя часть лица. Казалось, он разглядывал Шару из теней и ухмылялся.
Выражение лица напомнило Кейлу Ривена.
В руке бог держал длинный клинок, как две капли воды похожий на меч самого Эревиса. Не в силах сдержать волнение, убийца прочел табличку. «Маск» — гласила она. И все, больше ни слова. Как будто одного имени было достаточно.
— Всемогущая тьма! — прошептал Джак, переводя взгляд с обеих убийц на статую.
— Вы двое, вы вообще кто такие? — Даже в мыслях Магадон не мог подавить дрожь и волнение.
Впервые в жизни Кейл не был уверен в ответе на этот вопрос. Взглянув на Ривена, он увидел, что убийца побледнел так, словно увидел всех своих жертв разом. Потом посмотрел на одноногую статую и собственную покалеченную руку.
«Кто я такой?» — воззвал Эревис к Повелителю Теней, повторяя вопрос проводника. Но статуя лишь ухмылялась, храня молчание.
Он глубоко вздохнул:
— Бог Враггена — Кайрик, и его скульптуры нет здесь. Магу позволили войти только потому, что он изучил тайную Теневую Пряжу Шары. Но он все равно остается незваным гостем. — Взглянув на Ривена, Кейл добавил: — Это больше наш храм, чем его.
— Давай покончим с ним, — предложил Драйзек.
Четверо друзей направились к дверям храма.
