– Нет, на эту воду ты бы внимание точно обратил, – уверенно говорю я.
– Значит, не было ее на полу, – пожимает плечами Виктор.
– Ладно, а потом что по твоей инструкции полагалось делать? – спрашиваю.
– Мне велели тем утром заехать к тебе домой и посмотреть, как ты себя чувствуешь. Сказали, что у тебя может болеть голова и мучить сильная жажда. Но если только это, то оставить тебя дома, а вот если начнется приступ, срочно тащить к врачу. И адрес дали. Клиника Нанохирургии Мозга. Велели общаться только с профессором Рабишем, взять с него подписку о неразглашении и рассказать, что тебе ночью пытались нелегально поставить чип подчинения…
– Погоди, Вик, – перебиваю я. – Про чип подчинения тебе сказали Игроки?
– Ну да.
– А ты случайно не знаешь, что за чип на самом деле стоит у меня в голове?
– Что ты имеешь в виду? – удивляется он.
– То, что сказал, – с нажимом повторяю я. – Ты знаешь, какой именно чип на самом деле стоит у меня в голове?
– Стоп. Ты меня запутал. Ты хочешь сказать, что у тебя в голове не чип подчинения?
– Я не знаю, потому и спрашиваю.
– А Рабиш разве не сказал?
– А он тоже не знает. Рабиш сказал, что в моей голове, действительно, стоит какой-то чип и что он в нерабочем состоянии, а какой конкретно чип, он не знает. Он раньше ничего подобного не видел. Может, это и чип подчинения, а может, и нет… Кстати, именно так я понял, что ты один из Игроков.
– В смысле? – вскидывает голову Тойер.
– Когда ты привез меня в клинику, то именно ты сказал Рабишу, что в моей голове стоит чип.
– Да, прокол, – бормочет Тойер. – Я недооценил тебя. Это все стереотипы: дескать, гонщик не может обладать наблюдательностью и аналитическим умом. Как про вас говорят: «Врубай движки на максимум и мчись вперед, пока финиш не остановит».
– Это очень глупая поговорка, Вик, – возражаю я. – На самом деле, гонка – это прежде всего точный расчет. Анализ трассы и соперников. Захватывающая интрига борьбы. Честной борьбы… Но мы отклонились от темы. Значит, доставил ты меня в клинику. Кстати, помнишь наш разговор в палате? Ты тогда почти открытым текстом выдал мне про Игроков. По сути, предупредил меня. И о психологах, и обо всем остальном. Но я не понимаю, зачем Игрокам понадобилось извещать меня о своем существовании?
– А им и не понадобилось, – ворчит Виктор.
Смотрю на него непонимающе, а потом до меня доходит.
– А ты интересный парень, Вик, сам меня сдал, и сам же предупредить пытался? Никак совесть замучила, а? – почти дословно повторяю его же собственные слова.
Тойер вздыхает и молчит.
– Ладно, проехали. Рассказывай дальше, – говорю я.
– А дальше Билл позвонил Хьюго и поднял бучу: дескать, как это так, наших гонщиков среди бела дня прямо из дома крадут, изгаляются над ними по-всякому, ноги-руки им ломают, а мы бездействуем. Ну, Хьюго в ответ мне фитилей навставлял. Я на букмекера стрелки перевел, признание из него выбил и представил Хьюго. Тот удовлетворился и велел букмекера казнить. Я только собирался выполнять, как мне новая инструкция пришла: пусть, мол, Брайан сам того букмекера убьет. Да не просто убьет, а замучит до смерти. Я им в ответ: не будет он этого делать. А они…
– Что значит в ответ?! – вскидываюсь я. – Ты хочешь сказать, что они тебе свой электронный адресок скинули?!
– Ну да. Чтоб сообщал о непредвиденном.
– И ты, конечно же, не утерпел и адресата установил, да? У тебя же связи в силовых структурах наверняка остались, так что для тебя это раз плюнуть.
– Установил, – кивает Виктор и морщится. – Установил, только толку с того чуть.
– Вик, – зловеще начинаю я, – кончай крутить. А то ведь не посмотрю, что ты меня предупредить пытался, и снова стрелять начну. Теперь ты веришь, что я это могу?
– Да, оказывается, можешь, – соглашается он. – Ты не перестаешь удивлять меня, Брайан…
– Вик! – повышаю голос. – На лирику времени нет. Кто адресат?
– Билл. Билл Тернер. Ваш старший тренер.
Мне кажется, что из меня разом выходит весь воздух. Вернее, что мою шею охватывает жесткая петля удавки. Я задыхаюсь. Мне не хватает воздуха. Я тщусь и не могу пропихнуть его в съежившиеся, будто сухие горошины, легкие.
– Брайан, что с тобой? – как сквозь вату слышу встревоженный голос Тойера. – Эй, как там тебя… Лонг! Сюда! Скорее!
– А ну отойди от него! – орет Лонг. – Встать лицом к стене! Руки! Ноги шире!
Неестественно громко щелкают наручники, а потом на меня обрушивается запах нашатыря. Терпеть не могу нашатырь! Да уберите же вы его от меня, в конце-то концов! Но запах становится гуще, насыщеннее, и я убегаю от него – прячусь во тьму…
* * *
…Компьютер неумолим – вероятность удачного исхода операции составляет всего 65 %.
– Вот дерьмо! – раздраженно говорит Григ. – Да при таких условиях не проводится ни одна нормальная штурмовая операция!
– Так то нормальная, – фыркаю я.
– Я серьезно, Стин, – хмурится Григ.
– А если серьезно, то у нас с тобой просто нет другого выхода, – отрезаю я.
Он молчит, да и что тут ответишь. Как говорится, делай что должен, и будь что будет.
– Время до прибытия шестьдесят минут, сэр, – докладывает Григу вахтенный.
Включается таймер, отсчитывая десятиминутные отрезки времени. Мы с Григом идем на стартовую площадку, где нас уже ждут шестеро парней – штурмовиков Грига. Он представляет меня им как «мистера Смита», хотя и нет особого смысла скрывать от них мое настоящее имя, ведь они видели меня в лицо. Но в Григе срабатывает въевшаяся в кровь за годы службы привычка: не сообщать информации больше, чем это необходимо.
…А некоторое время спустя мы прячемся в крохотной генераторной. Сотрудники отдела контрразведки вытаскивают связанного, полураздетого Тимми и волокут к бочкам с ракетным топливом. Я знаю, Тимми обязательно заговорит – не сейчас, так несколькими днями позже. Он может выдержать физическую боль, но психотропные средства допроса не выдержать никому… кроме нас, маоли. Мы не поддаемся гипнозу, на нас не действует «сыворотка правды» и «чип подчинения». Но Тимми, к сожалению, просто человек.
Смотрю на Грига. Он понимает меня без слов.
– Я сам.
Григ вскидывает штурмовой автомат и ловит в оптический прицел Тимми. А тот на мгновение поворачивает к нам лицо, и его губы шепчут: «Стреляй!»
Григ опускает автомат.
– Мы вытащим его.
– Ты охренел! – рычу я. – До спуска капсулы всего двадцать секунд!
