Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
Так что существование Бога, который стоит за всем этим, с научной точки зрения казалось намного более правдоподобным, чем ставка на нониллионы.
Пока Матс тщетно пытался визуализировать число с тридцати одним нулем, издалека он услышал тихий, очень знакомый голос. Он не понимал, что голос говорит, но мог видеть слова. Они выстраивались в длинную светящуюся фиолетовую цепочку; полярное сияние, к которому он мог потянуться. Силой мысли он ухватился за цепочку и остановил свое падение. Одновременно голос стал громче, и Матс решил, что наконец-то нашел спасение. Он думал, что умер. Иначе никак не объяснить, что он слышал Неле. Ее мягкий ласковый голос, без ненависти или упрека. Такой нежный и любящий.
– Ты меня слышишь, папа? – спросила она.
И он моргнул, как его научил доктор Ротх.
– Я тебе кое-что принесла, – сказала Неле и сделала ему подарок, который словно прожектором озарил темноту внутри его. Это был запах, который вытеснил все, что определяло его существование последние дни и часы: страх, душевную боль, мрак.
Матс по-прежнему находился в исчезающей дыре, но этот запах осветил ее казавшимися забытыми чувствами: надеждой, уверенностью, любовью.
– Это Виктория, – сказала Неле, и он жадно вдохнул младенческий запах маленького живого комочка, который, видимо, положили ему на грудь.
– Я люблю тебя, папа, – услышал он. – Спасибо, что ты меня спас.
Она плакала, как и он внутри; и Матс моргал, не зная, как дать ей понять, что он был идиотом; что он сделал все неправильно и не должен был покидать ее, но сейчас все хорошо, потому что она и малышка живы.
Это самое главное.
– У меня еще кое-что для тебя есть, – сказала Неле, продолжая плакать. На октаву грустнее.
И затем стало светло.
Словно кто-то отодвинул в сторону ментальную штору и щелкнул выключателем.
Матс чувствовал, как на глаза навернулись слезы, ослепленный светом, который он не только видел, но и ощущал.
Он моргнул, но не так, как раньше, когда пытался управлять веками с помощью мыслей, что никак не влияло на его способность видеть. Он моргнул по-настоящему. И он мог видеть!
Исчезающей дыры больше не существовало. И к нему вернулось его тело.
Матс, медленно привыкая к свету, огляделся.
Сонорные усыпляющие звуки уже подсказали ему, но сейчас он мог убедиться в этом собственными глазами: он снова находился на борту самолета. В скай-сьюте.
Он видел кремовые кожаные кресла, открытые жалюзи на иллюминаторах, дневной рейс в чудесную погоду над кучевыми облаками.
Матс снял соломенную шляпу и повертел ее в руках. При мысли, что это он был тем спящим мужчиной, которого в своем трансе видел на месте 47F, Матс улыбнулся.
Иногда сложно понять, как работает мозг.
Медленно он прошел по толстому ковру, провел рукой по дорогой древесине, которой были облицованы стены кабины.
Мимо ванной направился в спальню, дверь которой была приоткрыта. Через щель в коридор падал теплый мягкий свет.
Запах, катапультировавший его обратно на борт, усилился.
Матс открыл дверь.
– А вот и ты, – сказала самая красивая женщина в мире, которая лежала на кровати и улыбалась ему.
– Катарина? – робко спросил Матс, боясь, что она может снова исчезнуть.
Она кивнула и похлопала ладонью по одеялу рядом с собой.
– Иди сюда.
Он втянул ноздрями воздух. Ощутил запах духов своей жены, которые, видимо, принесла ему Неле, и лег рядом с ней.
– Мне очень жаль, – сказал он и заплакал.
Катарина взяла его за руку, прислонилась головой к его голове и улыбнулась.
– Я знаю, – ответила она.
Потом она подняла на него глаза, он наклонился к ней – осторожно, как при первом поцелуе в сумеречном баре в Штеглитце, – и они снова знали, что предназначены друг для друга. Свет стал ярче, и самолет, стены кабины, кровать и все вокруг растворилось, пока не остался лишь воздух и облака внизу, а потом и они исчезли, и осталось лишь то, что было по-настоящему важно.
Навсегда.
Примечания и благодарность
Позвольте мне сразу, пока я не получил злых писем, уточнить: я не имею ничего против веганов. Наоборот. Я восхищаюсь людьми, которые способны на то, что я пока выдерживаю лишь один день в неделю. Я бы тоже хотел полностью отказаться от продуктов животного происхождения, но мне просто не хватает силы воли. На самом деле я даже понимаю мотивы Франца – к сожалению, описания процессов в молочном производстве взяты не из воздуха. Но, конечно, я не принимаю методов, которыми он хочет изменить положение дел.
И, чтобы сразу снять второй вопрос, который мне часто задавали во время моих исследований и сбора информации: нет, я не страдаю аэрофобией. Аэротревожность – вот более подходящее понятие. Меня не бросает в пот при взлете, но я могу представить себе более разумное занятие, чем на высоте нескольких тысяч метров мчаться в трубе со скоростью десять тысяч километров в час, рассекая ледяные воздушные массы. Как и Матс Крюгер, я считаю, что человек просто не создан для этого. И после приземления мне часто хочется сесть на взлетно-посадочной полосе, как индусу, в позе лотоса и подождать свою душу, которая – в отличие от тела – не успела так быстро перенестись в другое место.
Конечно, я знаю, что ежегодно больше людей умирает от проглоченных частей шариковых ручек, чем погибает в авиакатастрофах за целое десятилетие. Но здравая, сухая статистика так и не смогла меня по-настоящему успокоить; к тому же я задаюсь вопросом, сколько жертв шариковых ручек грызли этот предмет, пролетая в зоне турбулентности, ну да ладно.
Даже если мне самому не приходится бороться с приступами паники, я очень хорошо понимаю людей, у которых сердце из груди выскакивает уже на летном поле. Как ту молодую женщину, которая незадолго перед взлетом самолета Мюнхен – Берлин схватила своего соседа за руку и сказала незнакомцу: «Я вас не знаю, но не могли бы вы подержать меня за руку? Иначе я закричу».
Я слышал этот разговор, потому что сидел рядом с мужчиной, которого та самая женщина выбрала в качестве эмоциональной поддержки. Правда, бедный парень не знал, что делать, и попытался разрядить ситуацию шуткой. Он начал словами: «В самолете сидят баварец, шваб и берлинец». Клянусь, все так и было!
После этих слов дама начала плакать; в эту секунду парню-«рукодержателю» стало ясно, что рассказывать человеку с аэрофобией историю про самолет – не лучшая идея.
Нет, сюжет этого романа родился не в тот момент. В отличие от других романов в этот раз я не могу назвать конкретный повод, почему увлекся данной темой. На литературных чтениях меня регулярно спрашивают, откуда я черпаю идеи. Снова и снова я пытаюсь объяснить это, но единственная правда состоит в том, что идеи находят меня, и большинство, когда я начинаю писать. В реальной жизни у меня может вызвать вдохновение та или иная тема. Но персонажи оживают лишь тогда, когда я сижу перед компьютером. И часто я ощущаю себя не столько создателем их судеб, сколько наблюдателем, который иногда сам удивляется, как развиваются события. Поэтому у меня нет выбора, какую историю рассказывать.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76