Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
Завидев кого-то вдали, она исступленно-радостно вскрикнула, сорвалась с места и побежала навстречу, вскидывая вперед озябшие руки.
– Идут, идут! – кричала она. – Детки мои! Родненькие!..
В деревне мне рассказали, что женщина эта помутилась в разуме, когда узнала о расстреле своих сыновей. С этого времени во всякую погоду она выходит за околицу встречать их и каждого встречного спрашивает:
– Не видали ли вы деток моих?
В морозно-солнечный день я направлялся навестить один тайный монастырь. На лесной дороге встречаю трех стариков. В тулупах, бородатые, с котомками через плечо, с лесинами в руках, в валенках.
Я спросил их:
– Куда Бог несет?
Не отвечая сразу на вопрос, приземистый, с желтым стариковским взглядом путник обратился ко мне:
– Не из священников ли будешь, желанный?
Я ответил утвердительно. Вопросивший меня обрадовался и с тихим довольством посмотрел на спутников.
– А ведь угадал я, старики? Говорил же вам, что это батюшка! Я, желанный, – улыбнулся мне зазябшим лицом, – издали признал, что ты из духовных! Пословица-то не зря молвится: попа и в рогожке спознаешь!
Подошли ко мне под благословение и стали рассказывать:
– Мы, батюшка, в Москву идем!.. О Боге хлопотать!
– Как так?
– Да так, чтобы, это, Бога нам разрешили и всякие гонения воспретили… А то беда!
Говорят спокойно, по-крестьянски кругло, и только в глазах их как бы блуждание и муть.
– Шибко стали Бога поносить! – сказал сгорбленный старик, опираясь двумя руками на посох в страннической покорности. – Жалко нам Его… Терпеть невозможно!..
– Ведь до чего дошло?! – перебил его другой, с косыми глазами и впалыми забуревшими щеками. – Миколаха Жердь из нашего посада анкубатор для выводки цыплят сделал… из дедовских икон! Говорит Миколаха, что они, иконы-то, подходящие для этого, так как толстые, вершковые, а главное – дерево сухое!..
– А внук мой Пашка из икон покрышку сделал в своем нужнике… – задыхаясь, прошамкал беззубый тихий старик, весь содрогнувшись. Спрашиваю их:
– Кому же вы жаловаться будете в Москве?
– Как кому? Ленину! Ильичу то исть!..
– Да он помер…
– Это мы слышали, но только не верим! Нам сказывали, что он грамоту такую объявил, чтобы не трогать больше Бога…
Я чуть не заплакал. Застывшая в глазах моих боль заставила стариков на время задуматься. Что-то поняли они. Растерянно взглянули друг на друга и на меня посмотрели.
– Ну а ежели не найдем Ленина, так к самому патриарху пойдем, – заявил желтоглазый старик. – Пусть он рассудит и анафемой безбожникам пригрозит… Патриаршая-то анафема дело не шуточное… Убоятся!.
– И святейшего патриарха нет в живых!..
Они не удивились, сняли шапки и перекрестились, сказав шепотом: «Царство ему Небесное!» Глаза стариков гуще налились мутью.
– А Калинин-староста жив? Ну так мы к нему пойдем… Он нас приветит!
Вначале тихо, а потом все горячее и горячее я стал убеждать их не делать этого, вернуться к себе, терпением препоясаться и ждать Божиего суда.
– Не можем! – с земляным упорством заявили они и даже рассердились на меня.
– Сто верст пешком прошли! – взвизгнул один из них. – Сам Господь идет с нами рядышком… а ты… вернуться!
– На смерть идете! – сказал я в отчаянности. Только улыбнулись тихо так: «Что нам смерть!» – поклонились мне и пошли вперед степенным деревенским шагом. Долго слушал я хрустень морозного снега под их валенками.
Я проходил мимо оскверненных храмов, сожженных часовен, монастырей, превращенных в казармы и торговые склады, был свидетелем надругательства над мощами и чудотворными иконами, соприкасался со звериным ликом человека, видел священников, ради страха отрекавшихся от Христа… Был избиваем и гоним не раз, но Господь помог мне все претерпеть и не впасть в уныние. Да разве могу я ослабнуть духом, когда вижу я… сотни пастырей идут с котомками и посохами по звериным тропам обширного российского прихода. Среди них были даже и епископы, принявшие на себя иго апостольского странничества… Все они прошли через поношение, заключения, голод, зной и ледяной ветер. У всех были грубые обветренные лица, мозолистые руки, рваная одежда, изношенная обувь, но в глазах и в голосе сияние неизреченной славы Божией, непоколебимость веры, готовность все принять и все благословить…
При встрече кланялись земно друг другу, обнимались, тихо беседовали среди поля или леса. На прощание крестили друг друга и расходились по разным дорогам…
Молился я в потаенных монастырях, где подвизались иноки из бывших отрицателей и поносителей имени Божиего.
Видел иноков в миру, всегда готовых поделиться Богом с неимущими Его и тоскующими по Нему. Был очевидцем великого раскаяния русского человека, когда он со слезами падал в дорожную пыль и у каждого встречного просил прощения.
Видел власть имущих, которые в особой ладанке носили на груди частицу иконы или маленький образок и потихоньку, яко Никодим в нощи, приходили ко мне за утешением.
Знаю одного из них, который хранит в чулане иконы отцов своих и в моменты душевного затемнения затепляет перед ними лампаду и молится…
Видел запуганных отцов, заявлявших мне: сами-то мы безбожники, а детей наших выучи закону Божиему, чтобы они хулиганами не стали… И в большой тайне у многих из этих отцов я учил детей их… Слышал и новые народные сказания о грядущем Христовом Царстве, о пришествии на землю Сергия Радонежского и Серафима Саровского, о Матери Божией, умолившей спасение Русской земле.
Не одну сотню исповедей выслушал я (и страшные были эти исповеди), и все кающиеся готовы были принять самую тяжкую епитимию и любой подвиг, чтобы не остаться вне чертога Господня.
Вся Русская земля истосковалась по Благом Утешителе. Все устали. Все горем захлебнулись. Все чают Христова утешения.
Я иду к ним, пока сил хватит, и крепко еще обнимает рука мой дорожный посох.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 74
