– Кэрол?..
Это был уже совсем другой голос, и звучал он глухо, как бы издалека, снаружи. И это, пожалуй, был голос женщины. Только сейчас до Кэрол дошло, что вовсе не отец окликал ее по имени, когда она проснулась. Может, зря она за ним последовала? А он, достав из кармана маленькую желтую жестянку, открутил на ней крышку и зачем-то вылил содержимое себе на пижаму. Запах был сильный и вполне знакомый, и все-таки Кэрол не сумела его определить, а света было маловато, так что прочесть надпись на этикетке ей не удалось.
– Кэрол!.. – Теперь новый голос звучал куда более настойчиво.
Ее отец снова сунул жестянку в карман, а из другого кармана вытащил что-то еще. И лишь когда он щелкнул кремнем, Кэрол поняла, что это было. Пламя мгновенно вспыхнуло между его рукой и пижамной курткой, быстро охватило его торс, затем лицо и вцепилось длинными фиолетовыми пальцами в волосы.
– Кэрол?.. Ради бога!..
Она резко обернулась, пытаясь увидеть вход в коридор, по которому они только что сюда пришли. Она надеялась, что легко отыщет его теперь, когда сплетенный из ветвей купол освещен ярким мерцающим светом, но никакого выхода так и не обнаружила. Неужели там все уже обвалилось и выхода нет? Но как же она в таком случае ничего не услышала и не почувствовала?
Если бы она была кошкой, или собакой, или кроликом, то, наверное, сумела бы выбраться, но пролезть между переплетенными ветвями, из которых была создана эта загадочная пирамида, для такого большого существа, как человек, было немыслимо. Кэрол ухватилась за какой-то длинный шест там, где, как ей показалось, ветви переплелись не так тесно, потянула его на себя, но сразу почувствовала, как вся структура у нее над головой пришла в движение. Тогда она попыталась сделать то же самое в противоположном конце «усыпальницы», но с тем же результатом, и снова повернулась к отцу. Все его лицо было охвачено огнем, плоть шипела, точно мясо на решетке, губы сгорели, зубы сами собой щелкали от нестерпимого жара. Ветви у него над головой тоже пылали, и языки пламени разбегались по ним, точно веселые возбужденные ребятишки, вверх, вниз, в разные стороны, во все открытые доступу воздуха отверстия древесного лабиринта.
– Кэрол?!.
Кэрол почувствовала, как ее руки и лицо покрываются пузырями. Ей было ясно, что здесь она и умрет. А отец, сделав пару неверных шажков в ее сторону, поднес кислородную маску к ее лицу и промолвил:
– Дыши, дыши. Доверься мне. Просто дыши.
Сказка о том, кто ходил страху учиться[72]
Я вел записи вовсе не для того, чтобы кто-то прочитал эту историю. Мои заметки носили исключительно технический характер. Я считал, что по возвращении домой каждый из нас будет вполне способен дать свой отчет об экспедиции – используя собственную форму изложения и словарный запас. Но теперь я остался один, значит, только я могу рассказать о том, что с нами произошло, и, если не произойдет чуда, мне тоже домой не вернуться.
Наверняка найдутся люди, которым будет неприятно читать кое-что из написанного здесь. Я приношу им самые искренние извинения, но притворяться и лицемерить не могу. Единственная цель, которой я еще, возможно, смогу достигнуть, – это оставить максимально честный отчет о недавних событиях.
У меня только одна личная просьба к тому, кто найдет этот блокнот. Пожалуйста, постарайтесь передать копию хотя бы этой единственной странички Кристине Мёрчисон, которая раньше проживала по адресу: Дандоналд-стрит, Нью-Таун, Эдинбург, Шотландия, если, конечно, она еще жива. Теперь я люблю ее гораздо сильней, чем когда-либо прежде. И о ней буду думать в свой последний час. Самая большая ошибка, которую я совершил в жизни, – то, что я не обратил должного внимания на ее дурные предчувствия.
Я давно утратил счет дням и больше не могу быть уверен в том, какое сегодня число. Но мне тем не менее ясно, что наши последние беды начались примерно неделю назад, когда мы услышали приглушенный рев и смогли наконец разглядеть впереди яркий солнечный свет. Вскоре мы вынырнули из леса и оказались на краю глубокой речной горловины с отвесными берегами из сланца и мигматита. На противоположном берегу, примерно в шестидесяти футах от нас, продолжались джунгли. А далеко внизу между почти совершенно гладкими отвесными стенами, пенясь и спотыкаясь об острые обломки скал, мчался поток. Чуть дальше виднелись пороги, над которыми в облаках водяной пыли висела радуга.
Мы тогда целый месяц с огромным трудом пробивались сквозь бесконечные тропические заросли, и теперь меня просто опьянил этот свет и этот простор; мне даже сесть пришлось, так закружилась голова. С того дня, когда погиб Кристофер, брат Никласа, прошло уже две недели, но меня по-прежнему преследовали страшные видения, связанные с последними часами его жизни, однако я немного приободрился, снова увидев над собой огромное, единое для всех небо, которое как бы перекидывало от меня мостик в другие места, к другим людям. Я очень надеялся, что это так же подействует и на Никласа.
Билл привязал к концу длинной бечевки кастрюлю и стал спускать ее вниз, пока она не достигла поверхности воды. В итоге он намерял две сотни футов и вытащил наверх галлон такой воды, которая на вкус показалась нам лучше шампанского. Затем Эдгар и Артур двинулись по краю горловины в одну сторону, прорубая проход в густом подлеске, а Никлас – в другую. Вернулись все они примерно через час, так и не найдя возможности переправиться на другой берег. Я разжег костер, приготовил чай, а также освежевал и поджарил одну из маленьких обезьянок, которых мы поймали вчера днем. Билл тем временем ломал голову над тем, как нам построить пере– праву.
Решение данной проблемы, как и все предыдущие изобретения Билла, не раз спасавшие нас от бед, было, на мой взгляд, весьма элегантным и разумным. Мы срубили и очистили от ветвей два ствола унгурахуи[73], обвязали их концы веревками, затем вернули их в вертикальное положение, забросив веревки на ветви соседних деревьев, а потом с помощью того же «кронштейна» перекинули их на тот берег рядом друг с другом. Получилось нечто вроде примитивного моста.
Обезьянье мясо оказалось весьма волокнистым и неприятно пахло диким зверем, но настроение у нас было приподнятое, и на подобные мелочи никто особого внимания не обратил. Поев, мы сложили вещички и приготовились к переходу. Билл настоял на том, чтобы пойти первым. Стволы пальм были маслянистыми и довольно скользкими, кроме того, наш «мост» немного качался, но все же оказался достаточно крепким, и Билл благополучно под наши аплодисменты перебрался на противоположный берег. Следующим переходил реку я и примерно на середине пути был награжден поистине невероятным зрелищем – прекрасным видом на реку и далекие, окутанные туманной дымкой, розовато-лиловые вершины гор. Глядя на них, я чувствовал себя птицей, парящей в бескрайнем воздушном просторе. Но вскоре я вновь почувствовал головокружение, так что повернуться и посмотреть назад не решился. Да еще и Эдгар заорал:
