– Шей, мне очень жаль.
Мое сердце билось, как у лошади на кентуккийском дерби. Я остановила его.
– Дрю, пожалуйста, – сказала я, отчаянно пытаясь скрыть панику. – У меня только один вопрос.
Он уже взялся за ручку двери, но остановился, не открыв ее, и ждал.
– Как голосовал ты? – спросила я.
Он ответил не сразу. И не повернулся лицом ко мне.
– Я воздержался.
В глубине души я так и подозревала.
На следующий день я приступила к своей ранней утренней смене в кафе «На углу», удивляясь, что справляюсь с работой, принимаю заказы и разношу их, ничего не роняю и не путаю. В сердце и мыслях царил разлад.
Я сделала ставку и, похоже, проиграла – проиграла почти все.
Теперь передо мной стояли две очень неприятные задачи. Прежде всего мне нужно было найти жилье, и чем быстрее, тем лучше. То, что в Сиэтле это нелегко, знали все. Списки ожидающих очереди на жилье были расписаны на месяцы, если не на годы вперед. Я могла надеяться самое большее на комнату.
Следующим в моем списке и не менее важным вопросом был «Центр надежды». Мне нужно было поговорить с Лилли Палмер, и я надеялась, что она сумеет убедить Кевина Форестера не отказывать мне в должности бухгалтера. После всего, что случилось, я бы не удивилась, узнав, что мою кандидатуру больше не рассматривают. Я просто не знала, что буду делать, если потеряю и эту возможность.
Я договорилась с Сэди, чтобы она подменила меня на вторую часть смены, позволив заскочить в «Центр» и поискать квартиру. Я уже готова была уйти, когда она снова нашла меня.
– Ты в порядке, девочка? Что-то ты сама не своя.
– Я в порядке, – сказала я, слегка покривив душой. – Просто задумалась.
Ее это, похоже, не убедило.
– Судя по тому, что я слышала, тебе нужно выехать до конца месяца. Это что такое? Я думала, у тебя есть квартира в церкви.
– Больше нет.
– Почему? Ты устроила пьяную вечеринку?
Несмотря на донимавшее меня беспокойство, я не могла не улыбнуться.
– Не совсем.
– Но наверняка же сделала то, что им не понравилось, раз уж тебя так быстро оттуда турнули?
– Ты не знаешь, никому не нужен сосед? Может, кто-то хочет сдать угол?
Сэди покачала головой:
– Извини, нет.
Мои плечи поникли. У меня было всего девять дней, и время бежало с поразительной скоростью.
– Ты не печалься, – встряхнула меня Сэди. – Можешь пожить со мной и котами, пока не найдешь себе место.
Я была благодарна ей за предложение, но о Сэди и ее котах слышала слишком много. Элис дразнила Сэди тем, что у нее собственная кошачья ферма.
– Спасибо, – сказала я и порывисто обняла ее. – Но у меня аллергия на кошек.
– Это плохо, с моими четырьмя тебе в первый же день понадобится кислородная маска.
– Возможно, – согласилась я.
– Можешь поспать на моем диване, если придется, – откликнулась Элис. – Я предложила бы тебе и кровать, но у меня трое детей и ни одного чистого матраса.
Я вскинула руки и заключила этих замечательных женщин в общие объятия. Они прикрывали меня с самого начала работы в кафе, я любила их и была им благодарна за все.
– Эй, эй! – окликнул нас Фрэнки с кухни и погрозил нам троим лопаткой. – Что тут творится? Это вам не любовный отель. Это мое кафе, и если вы там занимаетесь чем-то непристойным, я предпочел бы, чтобы вы делали это на виду у посетителей.
Никто из нас не стал напоминать ему, что в кафе сейчас почти пусто, что у нас затишье между завтраком и обеденным наплывом посетителей. Те, кто сидел за столиками, либо подключили к Wi-Fi свои ноутбуки, либо уткнулись в телефоны.
Я поблагодарила Фрэнки за то, что разрешил мне уйти с середины смены, и потянулась за пальто и рюкзаком, готовая идти в «Центр надежды», до которого пешком было меньше мили. Я могла бы поехать на автобусе, но хотела пройтись, чтобы привести мысли в порядок.
Мне предстоял разговор не из приятных, особенно учитывая вероятность того, что я услышу плохие новости. Мне оставалось только молиться, что Лилли и Кевин будут верить в меня больше, чем Дрю и члены церковного совета.
Хотя, возможно, я слишком многого хотела.
Выйдя из кафе, я заметила крошечную фигурку, которая съежилась за углом здания. Присмотревшись, я поняла, что это Сара.
– Сара?
Стоило ей услышать свое имя, как девочка подбежала ко мне, широко раскинув руки.
Я присела, чтобы поймать ее, и Сара бросилась ко мне в объятия и обвила ручонками мою шею.
– Милая, что ты тут делаешь? – мягко спросила я, гладя ее по затылку.
Вместо ответа она уткнулась лицом мне в шею и зарыдала так, словно ее маленькое сердце разрывалось.
– Скажи мне, что случилось, – попросила я.
– Разве ты нас больше не любишь? – Сара рыдала так горько, что я с трудом могла разобрать слова.
– Конечно же люблю. Я всегда, всегда буду тебя любить.
– Но папа сказал…
– Что он сказал? – поинтересовалась я, когда она не закончила фразу.
– Он сказал, что ты уезжаешь и, наверное, больше не сможешь ходить к нам в гости.
Я чуть сжала руки и почувствовала, что теперь уже мое горло начинает саднить от слез.
– Это не значит, что я перестану тебя любить. Такое никогда не случится, где бы я ни жила.
– Я не хочу, чтобы ты нас бросала! – закричала она, стискивая мою шею так, словно пыталась физически меня удержать.
Я тоже не хотела этого, но не могла рассказать Саре, как обстоят дела.
– А можно я поеду с тобой? – спросила она, поднимая свое чудесное личико ровно настолько, чтобы взглянуть на меня полными надежды глазами.
Я не могла говорить и ответила ей, только покачав головой.
Сара вытерла слезы, которые хлынули у меня из глаз, погладила по щеке.
– Ну почему ты уезжаешь? – спросила она.
– Иногда взрослым приходится совершать такие поступки, – сказала я, надеясь, что мой голос прозвучал обыденно и искренне.
– Шей, не уезжай! Ну пожалуйста, не уезжай!
Охваченная печалью, я прижалась щекой к ее щеке.
– Шей, ну пожалуйста… Разве ты не знаешь, как мы тебя любим?
– Я знаю, милая. Но иногда происходят вещи, над которыми люди не властны.
– Ну пожалуйста-пожалуйста, не бросай меня!
Сара разбивала мне сердце. Я выпрямилась.
