Райан изумленно обернулся к нему.
– Если мы предоставим ему все полагающиеся условия, наши доказательства будут выглядеть еще убедительнее.
– Доказательства, которые он, по его же собственному признанию, пытался уничтожить, – подчеркнул Райан.
– Так вы пытались уничтожить доказательства, милорд? – спросил дежурный, ведя Гарольда по коридору с тюремными камерами. – И куда катится этот мир…
История дома номер 10 по Даунинг-стрит восходила к началу семнадцатого века, когда сэр Ричард Даунинг построил несколько небольших особняков рядом со зданием Парламента. Три из них объединили в лабиринт из сотни комнат, включающий в себя канцелярии правительства и жилые помещения, но никто из премьер-министров не проживал там постоянно, поскольку грунт был слишком мягким, из-за чего полы просели, стены накренились, а камины плохо растапливались.
Сидя за столом в своем кабинете, лорд Палмерстон мрачно уставился на трещину в обшивке стены. Казалось, трещина стала шире с тех пор, как он занял пост премьер-министра.
Раздался стук в дверь.
– Войдите, – устало произнес лорд Палмерстон.
В кабинет вошел секретарь:
– Премьер-министр, двое полицейских из Скотленд-Ярда хотят видеть вас. Они говорят, что вы их ждете.
– Позовите их.
– С ними еще двое, милорд.
– Еще двое?
– Невысокий пожилой мужчина и женщина, носящая под юбкой нечто напоминающее шаровары.
Лорд Палмерстон простонал:
– Позовите и их тоже.
– Прошу прощения, премьер-министр, но мужчина заявил, что будет лучше, если сначала он поговорит с вами наедине.
Лорд Палмерстон снова посмотрел на трещину в обшивке, и теперь она показалась ему еще более широкой.
Он вздохнул и кивнул.
В кабинет вошел Де Квинси, зажав в руке бутылочку с лауданумом, словно амулет.
– Благодарю вас, милорд, за то…
Что-то рядом со столом лорда Палмерстона привлекло его внимание, он замолк на полуслове и подошел к стене.
– Что-то случилось? – спросил лорд Палмерстон.
– Эта картина. Она чуть накренилась.
Пожилой человек поправил раму.
– И эта тоже. И эта.
Де Квинси прошел вдоль стены, поправляя картины.
– Бесполезно, – сказал ему лорд Палмерстон. – Стены дома покосились из-за мягкого грунта. Я уже несколько раз пытался выправить эти картины, после того как стал премьер-министром.
– Если все картины будут висеть под углом, мой разум может решить, что это я стою под углом, – заключил Де Квинси. – И я бы, сам не сознавая этого, начал наклоняться в сторону, чтобы соответствовать положению картин.
– Да, да. Так что вы хотели со мной обсудить?
– Милорд, один немецкий врач прославился тем, что спас жизнь простому крестьянину.
– Не сомневаюсь, что это увлекательнейшая история, но не могли бы вы перейти…
– Крестьянин работал в поле, но к полудню почувствовал, что устал, и прилег на траву немного вздремнуть. Из-за повреждения носа ему приходилось дышать через рот. И пока он спал с открытым ртом, туда проскользнула гадюка. Когда друзья подошли к нему, чтобы разбудить, они увидели, как хвост змеи исчез у него во рту.
Лорд Палмерстон постарался не показывать, какое беспокойство вызвала у него эта история, и отнюдь не из-за змеи.
– Разумеется, они подняли крик, – продолжал Де Квинси. – Некоторые из них побежали в деревню, рассказывая всем встречным о том, какое ужасное бедствие постигло их друга. Они опасались того, что произойдет, когда гадюка поймет, что оказалась в желудке крестьянина. Несомненно, она попытается выбраться тем же путем, каким и заползла, но наткнется на препятствие, о котором не подозревала, – желудочный клапан, закрывающий выход. От злости или страха она могла бы вонзить свои клыки в эту преграду. И тогда бедному крестьянину не прожить и нескольких минут.
Лорд Палмерстон сидел как на иголках, уже зная, чем закончится эта история.
– Это произошло в одном из немецких государств. По воле судьбы, в деревню как раз приехал врач. Он поспешил сначала в аптеку, а затем в поле к крестьянину, который к тому времени уже проснулся и обливался холодным потом от ужаса. Оставшиеся с ним друзья предупредили несчастного, чтобы он не шевелился и не тревожил змею, свернувшуюся в кольцо у него в желудке. Он лежал неподвижно, затаив дыхание. Змея шевельнулась, пощекотав стенки желудка. Во рту у бедняги пересохло, но он не решался утолить ужасную жажду.
Врач удивил всех, заявив: «Как раз это вам и нужно сделать. Пейте». Он открыл бутылочку, приобретенную у аптекаря, и дал крестьянину сделать несколько глотков.
«Что в этой бутылке?» – спросил кто-то.
«Лауданум», – ответил доктор.
«Как – лауданум? Вы заставили его выпить столько, что это убьет его!» – возмутились друзья несчастного.
«Или убьет змею», – спокойно возразил врач.
Он приподнял крестьянину голову и вынудил сделать еще несколько глотков. Наконец тот застонал, уткнулся лицом в траву и потерял сознание. Когда его тело замерло и он перестал дышать, друзья решили, что он умер. И принялись оплакивать несчастного, ропща на Господа, создавшего мир, населенный змеями. Не забыли они и о том, что змей олицетворяет сатану. И о докторе тоже не забыли. Огорченные смертью своего друга, крестьяне грозились избить его, если не еще хуже, но доктор убедил их довериться его опыту. Солнце уже село. Сгустились сумерки. Они накрыли своего бедного друга одеялом, а сами разожгли костер и уселись вокруг.
«Доверьтесь моему опыту», – повторил врач.
Солнце поднялось. Крестьянин продолжал лежать неподвижно. «Пошлите в соседнюю деревню за священником, – сквозь слезы сказала его жена. – И позовите гробовщика». Но в этот миг крестьянин снова застонал. Пальцы его зашевелились. Веки затрепетали. Его грудь приподнялась, и он глубоко вдохнул.
«Просто чудеса!» – воскликнула его жена.
«Да, чудеса медицины», – согласился врач.
Следующие два дня крестьянин не мог работать в поле. Жена приготовила ему любимое жаркое и настаивала, чтобы он съел хотя бы немного, но он жаловался на ужасную тяжесть в желудке, словно только что вернулся с обильного обеда. Это, разумеется, была мертвая змея, которую он изверг из кишечника к исходу второго дня.
Де Квинси отпил лауданума из бутылочки.
– Не вижу никакого смысла в вашей истории, – заметил лорд Палмерстон. – Если только вы не хотели сказать, что лауданум сделал вас неуязвимым для змей.
– Этого врача звали Мартин Вильгельм Мандт, – добавил Де Квинси.
– Мандт? – Лорд Палмерстон сделал вид, будто напрягает память. – Не думаю, что когда-либо слышал…
