Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
– Твой брат погиб.
Земля качнулась под ногами Мотоеси.
А Раскидай-Бубен все стоял, словно забыв, где и зачем он находится, все подбрасывал на ладони гадальную косточку, ловил, ощупывал загрубевшими на вид, но все еще чувствительными пальцами музыканта знак судьбы.
Выпадало раз за разом одно и то же.
Неизбежность.
5
Мотоеси никогда не видел отца плачущим. Никогда. Будда Лицедеев всегда стойко, с терпением истинного монаха, переносил удары судьбы. Но этот удар был слишком жесток; жесток и подл. Старый Дзэами рыдал, сотрясаясь всем телом, уткнувшись в грудь младшего… нет, теперь единственного сына, замершего истуканом посреди комнаты, – а Мотоеси стоял, боясь пошевелиться, но то был малый страх. Другой, куда больший страх рвался криком наружу из его груди, к которой прильнул отец, инстинктивно прибегнув к последней опоре, оставшейся у престарелого актера в этом мире.
Мотоеси до холодного пота, до дрожи в коленях боялся, что сердце отца не выдержит и ему придется хоронить старика вслед за безвременно ушедшим братом.
Скорбь и отчаяние до краев заполнили разрывавшуюся на части душу Мотоеси – и сейчас он не знал, не хотел знать, кому принадлежат эти страдания в полной мере: ему или его отцу? Какая теперь разница, если брата, продолжателя отцовских традиций, надежды великого Дзэами, больше нет?!
Известие о гибели Мотомасы привез актер из его труппы, добравшийся до Сакаи сегодня утром. Обстоятельства гибели знаменитого мастера Но выглядели весьма странно: вечером Мотомаса в одиночестве отправился любоваться молодой луной (в чем не было, по сути, ничего особенного – старший сын Дзэами и раньше любил проводить ночи в созерцании). Однако к утру Мотомаса не вернулся, и обеспокоенные актеры, отправившись гурьбой на поиски главы труппы, нашли на холме уже остывшее тело. Никаких ран или иных повреждений на нем обнаружено не было, лишь от губ умершего исходил некий едва уловимый запах, который никто так и не смог определить.
Был ли Мотомаса отравлен, или сам решил свести счеты с жизнью (что было маловероятно, но допустимо), или умер от некоего скрытого недуга – осталось загадкой.
Сразу приходило на ум трехлетней давности покушение на Мотоеси – но, как и в том случае, доказать или опровергнуть причастность к этому делу подлеца Онъами не представлялось возможным.
Ничего, кроме смутных подозрений…
Пока отправленный с печальным известием актер добрался до Сакаи, старшего сына Будды Лицедеев успели похоронить на сельском кладбище. В итоге ехать теперь в местность Аноноцу, где наследник Будды Лицедеев обрел свой последний приют, не имело смысла.
…Бренный этот мир —
Наваждение одно,
Смерти тоже нет…
Голос Безумного Облака прозвучал с неожиданной властностью и твердостью.
Дзэами замер, затем осторожно, с хрустом разжал пальцы, инстинктивно вцепившиеся в плечи сына.
Медленно обернулся.
И поклонился Безумному Облаку.
– Спасибо, друг мой. Скорбь разрывает мне сердце, но твои слова возвращают старика к жизни. Ты прав: нет смерти! Есть лишь круговорот рождений. Ты вовремя напомнил мне об этой истине. Переночуй в моем доме вместе с моим сыном, а завтра мы вместе помянем Мотомаса.
Дзэами вновь повернулся к единственному оставшемуся у него сыну.
– А ты, Мотоеси, не беспокойся за меня. Я переживу и этот удар! Хотя, видит небо, уж лучше бы на месте твоего брата был я! Отцы не должны жить дольше своих сыновей…
И повторил еле слышно:
– Нет, не должны… но живут.
Завтра сменило детское имя на взрослое, став «сегодня».
Вечер ждет снаружи.
Они вчетвером: отец, Безумное Облако, Раскидай-Бубен и он, Мотоеси. Да, они сидят с четырех сторон низенького столика, время от времени поднося к губам чашки с горячим саке и почти не притрагиваясь к еде. За стенами дома тоскливо посвистывает ветер, словно тоже оплакивая бедного Мотомасу. Четыре свечи в углах комнаты. Причудливые переплетения теней. Отец время от времени начинает тихо говорить нараспев, и тогда даже ветер снаружи смолкает, прислушиваясь.
Ручьем в долине журчит голос отца. Будда Лицедеев вспоминает, бережно перебирая разноцветные листья с дерева жизни своего сына.
Чашки пустеют, и Мотоеси, как младший, наполняет их.
Отец умолкает – и тогда Раскидай-Бубен трогает струны цитры, и струны оживают, своей завораживающей и странной жизнью вторя ветру, вновь разгулявшемуся за окнами.
И опять говорит отец, обращаясь к умершему, словно старший сын здесь, сейчас, молча сидит за столом:
– Может показаться смешным так долго не мириться с тем, что молодые не обязательно умирают после стариков. Но удар столь неожидан, он почти сокрушил мой состарившийся ум и тело, слезы горя промочили мои рукава. Твой талант, мальчик мой, как будто даже превосходил талант твоего деда. Я писал для тебя все тайные наставления и секреты мастерства на нашем Пути, полагаясь на слова: «Когда нужно говорить и не говоришь, теряешь человека…» Чувства, отраженные в стихах: «Сейчас, когда тебя здесь нет, кому я покажу эти цветы сливы?» – о, сколько в них правды!
И еще:
– Ты ушел в призрачный мир. На мгновение мы стали отцом и сыном. Думалось ли, что я, высохшее дерево, задержусь в этом мире и мне суждено будет увидеть падение цветка в полном цвету?!
Нет ответа.
В голове пусто.
Только буйствует ветер.
Снаружи?
Внутри?
И вдруг:
В сердце моем
Вырос ад.
Чувства и ум
Опутаны прошлым.
Даже равнинный пожар
Не может их сжечь.
Но с дуновеньем весны
Вырастут новые травы.
Безумное Облако в упор глядел на Будду Лицедеев – и тот не отвел взгляд. Потом медленно кивнул.
Жизнь продолжалась.
6
Мотоеси часто вспоминал тот скорбный вечер, возжигая свечи перед Буддой Амидой, бережно сметая пыль с двух ступеней, ведущих к статуе бодисаттвы Каннон, вдыхая витающий в храме благоговейный запах Вечности. Почему-то чаще всего воспоминания посещали юношу именно здесь, в сумраке и одиночестве. Может быть, потому, что в такие моменты над ним не довлели чужие страсти и вожделения?
Думая об этом, Мотоеси все больше склонялся к мысли, что для него в этом мире остался один путь – отшельничество. Однако теперь он был привязан к обители, к городу: в Сакаи оставался его отец, а после смерти старшего брата у юноши просто не хватало духу окончательно покинуть старика. Каждую неделю настоятель разрешал Мотоеси отлучиться на день в город – и этот день послушник неизменно проводил у своего отца.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
