– Ты не мог бы прихватить свою аппаратуру и осмотреть одну квартиру, включая чердак, поискать там отпечатки пальцев и все такое?
Рон сделал несколько снимков, убрал носок, порылся в пакете, вытащил второй. Положил его на бумагу.
– Видишь ли, считается, что это самоубийство, но у меня большие сомнения… Я тебе объясню почему.
– Я говорил с Биллом Дигби, однако тот убежден, что это самоубийство. Майк посоветовал мне изложить все соображения письменно и подать рапорт начальству.
– Но я не смогу обработать отпечатки пальцев без санкции.
– И не надо. Я бы хотел, чтобы они просто полежали у тебя на тот случай, если будем раскручивать дело дальше.
Рон недоуменно посмотрел на Гленна.
– Я тебе скажу, о ком речь, Рон. О Коре Берстридж!
Выражение лица Саттона чуть изменилось.
– Это уже интересно. Я должен был догадаться: ты найдешь предлог, чтобы заполучить это дело.
– Не совсем так. Получилось, что именно я обнаружил тело, и я чувствую: тут что-то не то. Завтра прилетает ее дочь с семьей, и тогда уже прощайте, отпечатки. Кстати, у тебя не только перед Майком должок, но и передо мной тоже.
– Помнишь ту кассету, что я тебе достал, – «Заводной апельсин»? Стэнли Кубрик настоял на том, чтобы этот фильм больше нигде не показывали. Я изъял эту кассету во время рейда в прошлом году, и ты сказал, что готов полжизни отдать, лишь бы посмотреть «Заводной апельсин». Я, между прочим, рисковал карьерой, когда давал тебе кассету. – Гленн встал перед объективом камеры. – Долг платежом красен, Рон. – Потом он помахал в камеру: – Привет, мамочка!
– Ты настоящая заноза в заднице, Гленн. Большой такой, плешивый геморрой.
– А еще я черный.
– И это тоже.
67
Она была красива, но смотреть на нее Майклу было трудно. Очень уж эта женщина напоминала ему Аманду – и чертами лица, и интонациями, и мимикой. Она, вероятно, была выше дочери, но всего лишь на пару дюймов. Волосы у Терезы Кэпстик были каштановые, прямые и длинные. В своей черной обтягивающей футболке и таких же джинсах она больше походила на девочку-подростка, чем на женщину пятидесяти с лишним лет.
Майкл задумчиво улыбнулся, оглядывая гостиную: надо же, как точно Аманда описала свою мать и ее жилище. Настоящая богема, застрявшая в конце шестидесятых годов. Ацтекские коврики, кресла-мешки, абажуры из бумаги, подставки для ароматических палочек, стеклянная пирамида, на полочке кристаллы горного хрусталя. Повсюду книги по эзотерике и мистике, а на стене в рамочке цитата из книги «Чайка по имени Джонатан Ливингстон».
Однако хозяйка этого красивого дома в стиле Регентства была не чужда и современного искусства: несколько занятных абстрактных картин на стенах, парочка не менее интересных скульптур. Повсюду полно комнатных растений, на окнах потрясающие занавески – кремовые в черную полоску. Через застекленные двери, выходившие в симпатичный, хорошо ухоженный сад, Майкл увидел, что дождь прекратился, но, судя по цвету неба, мог снова начаться в любую минуту.
Он пригубил черный кофе с цикорием, потом наклонился над столом и взял с тарелки сэндвич с копченым лососем. Аппетит у него так и не появился, но время приближалось к двум, а он вот уже вторые сутки толком ничего не ел, так, перекусил утром на скорую руку.
В комнате висело несколько фотографий Аманды – она была запечатлена на них одна или с сестрой Ларой, у которой он уже побывал сегодня утром.
Лара не была похожа на Аманду: темные волосы и довольно плотная фигура. Да и держалась она менее уверенно, а лицо ее побледнело и осунулось: еще бы, бедняжка сидела дома с тремя простудившимися маленькими детьми, да еще вдобавок переживала за пропавшую сестру.
От Лары Майкл не узнал ничего нового. Аманда приехала на день рождения к племяннице, сказала родным, что в ее жизни появился новый мужчина – понятно кто – и что на работе у нее все замечательно. Она уехала в Лондон воскресным вечером в таком приподнятом настроении, в каком Лара ее прежде никогда не видела.
А теперь ее мать, которая тоже была на дне рождения внучки, утверждала то же самое. Аманду в тот день абсолютно ничего не беспокоило.
Тереза вручила гостю очередной альбом с фотографиями.
– Здесь Аманда еще школьница.
Майкл провел пальцами по тяжелой кожаной обложке, открыл альбом. Аманда, скинувшая лет пятнадцать, улыбалась ему с гондолы в Венеции. На другом снимке – здесь узнать ее было труднее – Аманда выглядела пьяной и пела, сидя в какой-то компании за столом (очень похоже на гостиницу при горнолыжном курорте), в пальцах она держала сигарету. Еще одна фотография: Аманда на лыжах стоит на фоне горы, приняв нелепо вызывающую позу – только посмотрите, какая я.
Майкл чувствовал боль, разглядывая эти фотографии, но продолжал листать страницы альбома.
– Вы сегодня утром снова говорили с полицией? – спросила Тереза.
– Да, с детективом-констеблем Роубаком. У него никаких новостей.
– А что Лулу, ассистентка Аманды? Очень энергичная девушка.
– Мы с ней созваниваемся каждые несколько часов. Пока ничего. Вы хорошо знали Брайана Трасслера? – спросил он.
– За семь лет я видела его только один раз: Аманда пригласила меня к себе на чай, чтобы нас познакомить. Он вел себя очень мило, однако я в той ситуации чувствовала себя неловко. Сами понимаете, мать всегда желает дочери лучшего. Я была против романа с женатым мужчиной. А вы его знаете?
– Познакомился вчера вечером. Я хотел выяснить, не сделал ли Брайан что-нибудь Аманде в отместку за то, что она его бросила.
– И что вы думаете?
Майкл хотел ответить, что считает Брайана Трасслера полным ничтожеством, но не стал. Вместо этого он сказал:
– Сомневаюсь, что этот человек был настолько привязан к Аманде, чтобы у него возникло желание отомстить ей. Но полной уверенности у меня нет. Я сообщил насчет Брайана в полицию – пусть там с ним поговорят.
– Но если Брайан Трасслер ни при чем, то что же тогда, по вашему мнению, случилось с Амандой?
Тереза испытующе смотрела на него. Эта женщина была умна, изучала психологию, понимала язык тела и теперь следила за ним.
«Она меня проверяет. Подозревает меня, – сообразил Майкл. – Впрочем, это неудивительно. Если бы у меня пропала дочь, я бы тоже подозревал всех и каждого».
– Я думаю, Аманда достаточно благоразумна, она не бросила бы все из-за неприятностей на работе… или… – Он замолчал.
Тереза закончила за него:
– Из-за проблем в личной жизни?
