Томпсон взглянул на лакея Джорджа:
— Сейчас же беги и разбуди кухарку. Скажи, что мадам неожиданно вернулась и ничего не ела. Пусть она приготовит для нее поднос с едой.
Слуги исчезли в доме как по волшебству, перед домом остались стоять только Томпсон, Маркус и Изабел.
— Мадам, позвольте вам помочь! — сказал Томпсон. Лицо его было обеспокоенным и добрым.
Изабел осторожно опустили на землю. Томпсон благоразумно не стал делать замечаний по поводу обрывков веревки, свисавших с ее запястий и щиколоток. Маркус спешился и, вспомнив про шинель Уитли, отвязал ее и перебросил через руку. Непомерный груз, который давил на него с того момента, как он прочел записку с требованиями о выкупе, окончательно свалился с плеч. Изабел в безопасности, и в безопасности меморандум. Сейчас для него даже не имело особого значения то, что один из мерзавцев ухитрился сбежать. Маркус улыбнулся. Он победил. Его взгляд метнулся к жене. Нет, они победили, с ликованием подумал он.
Но шинель напомнила ему о насущных делах.
— Скажите Джорджу, — посмотрел он на Томпсона, — чтобы готовился, через несколько минут ему нужно скакать в Хоулком. Он может взять моего коня. Как только миссис Шербрук устроится, я напишу записку лорду Торну, пусть доставит ее как можно скорее.
Томпсон бросился исполнять поручение, предоставив Маркусу сопровождать жену через внутренний двор в дом. Там Маркус неохотно препоручил ее заботам Пегги и откланялся.
— Я вернусь через несколько минут, — тихо проговорил он. — Я должен написать Джеку, а потом приду к тебе.
— Сначала мадам нужно выкупаться и поесть, — вмешалась Пегги, пользуясь безнаказанностью старой прислуги. — Лучше через полчаса.
Маркус смиренно поклонился:
— Конечно, если так будет лучше для миледи.
Пегги с триумфом увлекла Изабел прочь.
На Маркуса навалилась усталость, но в кабинет он шел легким шагом. Там он бросил шинель на один из стульев, сел и начеркал коротенькую записку Джеку, в которой требовал его присутствия как можно скорее. Сложив ее, он подумал, что ему предстоит очень долгая ночь. Он позвонил в колокольчик и отдал Томпсону записку:
— Это для Джорджа. Скажите, пусть не ждет ответа. Ах да, велите миссис Браун приготовить спальню для лорда Торна. Сомневаюсь, что Джек сегодня уедет обратно в Хоулком. Я буду наверху с женой. Когда Джек прибудет, проводите его сюда и сообщите мне.
Томпсон откланялся, хотя множество вопросов жгло ему губы. Вскоре записка уже была на пути в Хоулком, к Джеку.
Маркус, оставшись один, налил бокал бренди, медленно откинулся в кресле и позволил себе полностью расслабиться. Все закончилось. Изабел наверху, вокруг нее суетится Пегги, скоро он передаст меморандум Джеку, и это положит делу конец. Он поджал губы. Смерть Колларда его ничуть не трогала, но он беспокоился о его сообщнике. Еще один контрабандист? Француз? Возможно, Изабел даст ответы на эти вопросы. А Уитли? Мертв ли он? Маркус подозревал, что да, но и это не имело особого значения — значение имело лишь то, что жена его дома, цела и невредима. Меморандум найден и лежит сейчас у него в сейфе. Скоро он окажется в руках Джека, и тот переправит его в Лондон, Роксбери.
Маркус взглянул на часы и решил, что подождал уже достаточно долго. Он поставил бокал на стол и вышел из кабинета. Прыгая через две ступеньки, он взбежал наверх и поспешил в покои жены. Он обнаружил ее сидящей в постели с подносом на коленях. Поднос побольше с несколькими закрытыми блюдами стоял на ближайшем столике. Пегги нигде не было видно.
Увидев его, Изабел поставила чашку и послала ему застенчивую улыбку.
Сердце его затрепетало в груди от этой улыбки, и Маркус, забыв обо всем на свете, бросился к Изабел, отставил поднос в сторону, заключил ее в объятия и крепко поцеловал.
— Я люблю тебя, — сказал он с дрожью в голосе. — Ты для меня все. Если бы с тобой что-то случилось… — Голос его оборвался, и он снова поцеловал ее. — Я люблю тебя. — Дрожащими пальцами он отвел с ее лица огненно-рыжий локон. — Я знаю, что мы поженились не по любви, но поверь мне: я сделаю все, что в моих силах, чтобы ты была счастлива. Клянусь тебе.
Изабел осыпала легкими поцелуями его губы и щеки:
— О, Маркус! Я тоже тебя люблю — и всегда любила!
Потрясенный, он немного отодвинулся от нее:
— Ты меня любишь? Правда? — спросил он с надеждой.
Она нежно ему улыбнулась:
— Я любила тебя еще тогда, когда ты был моим тупоголовым опекуном.
Он нахмурился:
— Но если ты любила меня, почему сбежала с Хью?
Она вздохнула:
— Потому что я была такой молоденькой, глупой и несчастной, что не придумала ничего лучше. Дома дела шли так плохо, тетя Агата все время меня клевала, а ты… ты видел во мне непоседливую подопечную, от которой одни проблемы, а я так хотела, чтобы ты разглядел во мне женщину. — Она играла с пуговицей его сюртука. — Я была уверена, что этого никогда не случится, что я навсегда останусь для тебя несносным ребенком. В тот день, когда мы поспорили из-за Урагана, я погрузилась в полное отчаяние и мечтала убежать от всего. И Хью неудачно встретился на моем пути.
Маркус устроился поудобнее на ее постели. Изабел обняла его.
— Ну, в одном ты ошибалась, — сказал он. — Я прекрасно видел, в какую соблазнительную девушку ты превращаешься.
Она резко села и взглянула на него широко распахнутыми глазами.
— Ты ни разу не дал мне об этом знать! — упрекнула она.
Он вздохнул:
— Милая, ну как я мог? Я был твоим опекуном. Я бы обесчестил себя, если бы дал тебе понять, какие чувства испытываю.
Она бросила на него сердитый взгляд:
— Ну, мне кажется, тебе стоило хотя бы намекнуть. Если бы я хоть о чем-то догадывалась… Ты хоть понимаешь, сколько времени мы потеряли? Если бы я знала!
— Я ждал, когда закончится опекунство, — терпеливо пояснил он. — Я намеревался всерьез ухаживать за тобой, как только с меня спала бы ответственность за тебя.
— А что, если бы мне попался кто-то еще, пока ты ждал?
Маркус улыбнулся улыбкой тигра, вспоминая, как едва не утопил Уитли:
— Уверен, я нашел бы способ отговорить того дурака, который вздумал бы ухаживать за женщиной, которую я считал своей.
— О, Маркус! — выдохнула она. — Это самая романтичная вещь, которую я когда-либо слышала от тебя.
Он привлек ее к себе и целовал, пока глаза ее не покрылись поволокой.
— До конца жизни, — хрипло проговорил он, — я намерен говорить и делать самые романтичные вещи, какие ты только можешь себе представить.
— Но сколько времени мы потратили зря, — простонала Изабел и потерлась головой о его грудь, как ласковый котенок.
