— Лохматые йети? Или струящие белесые червеподобные инопланетяне? Или уцелевшие потомки жителей Гаима? Вы поверили в них так же, как я и как Вася Петухов. А их нет! Их создало ваше больное, ваше бредовое воображение. Они существуют только в вашей фантазии. Вы же сами говорили про того художника, профессор. Он прав: не было бы фантазии, не было бы и проблем! Тут никого нет, профессор. Это фикция, мираж! Я умру. И вы останетесь один.
Профессор нахмурился, слушая Ростовского.
Но нахмурился он лишь на мгновение. Блаженная улыбка психа снова расцвела на его морщинистом лице:
— Вам не огорчить меня, Юрочка! Нет, не огорчить! Королевское одиночество — не чета вашему. Вы и не знаете, что это такое. Да вам этого и не понять.
— Куда уж нам, сиволапым! Да вы… — Ростовский не договорил. Перепалка отняла у Юры последние силы, и он потерял сознание. Глубокий и тяжелый обморок затянул его в свой мутный темный омут…
* * *
Когда он снова открыл глаза, профессор по-прежнему прохаживался возле огня.
Вконец обессилевший, Юра молча лежал возле уже догорающего костра, сотрясаемый ознобом.
— Смотрите, Юрочка, на этот огонь! — вдруг обернулся к нему профессор. — Видите, как он угасает? Вот так и ваша жалкая жизнь. Я, видите ли, сейчас уйду… А вы будете смотреть, как течет время. Наблюдать, что раньше угаснет: костер или, возможно, ваша жизнь? Вы ведь уже чувствуете, как вам холодно? Как уходит жар жизни? Как уходит ее тепло? Как холод подбирается к сердцу? Вы ведь уже не можете даже пошевелить рукой… Правда?
— Правда… — прошептал Юра.
— А вот ваше спасение!
Старик указал на горсть ягод, рдеющих на земле — на некотором расстоянии от лишенного последних сил Юры Ростовского.
— Это ваше спасение, до которого вы не можете — не в состоянии уже! — дотянуться, Юрочка.
Шевеля губами, которые извивались, как два червяка, старик наклонился над Ростовским:
— Где у вас план старой штольни?
— Уж и подождать не можете? — прошептал Ростовский. — И ящик с кладом вам понадобился?!
— Видите ли, обыскивать труп — крайне неприятное занятие, Юрочка. Я, надо вам заметить, никогда не занимался подобными вещами. Как интеллигентный человек. Поэтому я заберу то, что мне нужно, сейчас!
Профессор, скрипя суставами, присел на корточки и наклонился над Ростовским, чтобы вытащить из кармана его рубашки лежащий там листок бумаги.
— Вам все равно это уже больше не понадобится… Вы уже почти мертвец.
Горчицкий говорил, а лишающийся последних сил Ростовский видел уже только эти, похожие на извивающихся червяков губы профессора.
Это было так противно, что ненависть вдруг на мгновение вернула жизнь его безжизненным уже пальцам.
Волна ненависти, как волна энергии, как электрический ток, который может сокращать даже мертвые мышцы, прошла по его телу.
Ростовский вдруг приподнялся, протянул руку к костру и, не чувствуя жара — так холодно было уже остывающим рукам, — сжал пылающую головню и ткнул ее в эти извивающиеся стариковские губы.
Раздался ужасный крик.
Старик отпрянул. Закрыв лицо руками и подвывая от боли, он закрутился юлой на одном месте.
Но, видно, сил у Ростовского хватило лишь на то, чтобы слегка смазать противника по лицу этой пылающей головешкой. Увы… Урон был нанесен, но не слишком большой.
Довольно скоро Горчицкий отнял ладони от лица, а вскоре он окончательно пришел в себя.
— Ну хорошо! — угрожающе произнес старик. — Я ведь могу обыскать и труп. Мне торопиться некуда! В конце концов, какие уж тут правила этикета!
— Вот и обыщите… труп… — прошептал Юра.
— Пожалуй, да. Так я и сделаю! — рассуждал Горчицкий вслух. — Я вернусь, когда с тобой уже будет покончено!
И он ушел.
Костер догорал. Холод подбирался все ближе. Так близко, что даже боль уже отступила.
Юра смотрел на красные точки ягод, лежащих на расстоянии вытянутой руки от него, — и не мог до них дотянуться.
Все силы ушли на месть профессору.
«Надо же, — думал Юра. — Я прожил жизнь, в которой меня тошнило буквально от всего… А теперь, когда надо, чтобы меня вырвало, я не могу достичь этого желанного результата! Как же так вышло, что я вляпался в эту историю? Как получилось, что я влип? Влип незаметно для самого себя, но неотвратимо».
С чего все началось?
Ах, да… Кто-то выл в квартире номер шестьдесят девять.
И вся недолгая эта история, начиная с того момента, как Ида Сергеевна Беленькая пришла к нему жаловаться, прошла перед Юриным «мысленным взором».
Потом при осмотре этой самой злополучной квартиры, в которой, по словам соседей, последнее время проживал племянник хозяина Василий Петухов, участковый обнаружил труп человека, по виду походившего на совершенно одичавшего и опустившегося бомжа.
Пока Ростовский гадал, кто бы это мог быть, выяснилось, что другой труп, неизвестного человека с огнестрельным ранением, обнаруженный несколько ранее на вверенном Юре участке, неподалеку от дома Петухова, это и есть сам убиенный Василий Петухов. Соседка Ида Сергеевна и пенсионер Воробьев Васю опознали.
В кармане рубашки человека с огнестрельным ранением, дотошно обысканной, Юра нашел клочок бумаги, скатанный в шарик, а на нем номер телефона.
Так Юра, неожиданно для самого себя, вышел на контакт с «мафией», которая поставляла людей для клиник, занимающихся трансплантацией. Живой товар для хирургов…
И тогда, сопоставив все, что ему удалось узнать, с дневником Эллы Фишкис, Ростовский решил, что странное существо, обнаруженное в квартире Петухова, — это, возможно, дикий человек, вывезенный Васей Петуховым из Прекрасной долины.
Предположение фантастическое, но Юра поверил в него. Возможно, потому, что деньги, которые ему обещала «мафия» за поставку товара, туманили рассудок и резко снижали Юрину способность к критическому мышлению.
Как когда-то работорговцы отлавливали свой «товар» среди диких первобытных племен, высаживаясь где-нибудь на побережье Африки, и увозили на плантации, так и он, Юра, собирался обнаружить в забытой всеми Прекрасной долине «диких людей» и использовать их для нужд трансплантации.
Однако, оказавшись в Прекрасной долине, Ростовский никого здесь не нашел. Возможно, и не было здесь никогда никаких «диких людей».
А пугающий странный вой, который время от времени раздавался в долине, как выяснилось, мог объясняться довольно просто. Предположение Эллы, что где-то в ущелье «сифонит», оказалось, кажется, верным…
Исследуя долину, Юра в конце концов обнаружил очень узкое ущелье, врываясь в горловину которого, ветер именно «завывал». Эффект, похожий на тот, что бывает, если дуть в горлышко пустой бутыли. Только там, в этом ущелье, получалось намного громче. Это и в самом деле было похоже на вой неизвестного существа.
