Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
– Кто-то должен остановиться, – продолжала Элла.
– И ты решила, что это будешь ты.
Элла кивнула и взяла новую сигарету.
– Я хочу, чтобы моя дочь была счастлива. Нет, не так. Чтобы ее теперешнее существование стало жизнью, окрасилось хоть какой-то радостью!
– Я понимаю, – поспешила уверить я. Мне передавалась ее боль.
– Ради этого я решила отказаться от Феликса.
– Ты сильная.
Элла усмехнулась, посмотрела на меня. Глаза ее сухо блестели.
– Нет, я слабая. Мне очень тяжело. Когда Кира Георгиевна принесла мне Евангелие, я читала и было такое чувство – не передать. Потом поехала в храм, и там ко мне пришло это решение. И все казалось просто – я пообещала Богородице отказаться от собственных утех ради счастья дочери. Там слезы лились, и было все так ясно… А теперь мне тяжело.
– Хочешь, я поговорю с композитором? – зачем-то предложила я.
Элла быстро помотала головой:
– Нет, этого не надо. Ты будешь свидетельницей… Ты будешь свидетельницей того, что я дала обет. Тогда мне будет немного легче.
– Хорошо, – шепотом ответила я.
Мы поднялись на второй этаж и постучали в комнату Ники. Солодовников сидел на полу и разбирал старый системный блок. При этом он напевал себе под нос какую-то дурацкую песенку. Ника улыбалась.
В этот день мы с Иришкой остались ночевать у родителей. Допоздна сидели за столом в гостиной. Потом в доме долго шумели дети, не желая укладываться. Уложив Иришку, я вышла из комнаты, чтобы немного поболтать с Леной. Проходя мимо комнаты Киры, услышала монотонное бормотание. Не удержалась, заглянула в щель.
Кира стояла у своего письменного стола и… молилась. Впрочем, то, что она именно молится, а не повторяет текст лекции или доклада, я поняла не сразу. Только когда заметила, что с книжной полки над ее столом куда-то делись все книги. Теперь там стояло несколько икон и мерцала лампадка.
Вид молящейся бабушки оказался для меня столь необычным, что я даже покраснела, будто застала ее за чем-то неприличным. Отступив в коридор, я остановилась, чтобы скрипом половиц не привлечь ее внимание.
– Спаси, Господи, и помилуй богохранимую страну нашу, власти и воинство ее, да тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте…
Кира молилась о властях! О тех, кого совсем недавно критиковала в самых едких выражениях!
Я не могла сделать ни шагу. Мне почему-то просто необходимо было услышать, о чем еще станет просить Бога моя интеллигентная властная прародительница.
– …иереи и дьяконы и весь причет церковный, яже поставил еси пасти словесно твое стадо, и молитвами их помилуй и спаси мя, грешную.
Пауза. Кряхтя и вздыхая, моя бабушка опустилась на колени. Теперь я видела лишь немного сутулую тень на противоположной стене.
– Спаси, Господи, и помилуй братию и сестры, и сродники мои по плоти, и вся ближняя рода моего и други, и даруй им мирная твоя и премирная благая.
Тень поклонилась до пола и вновь выпрямилась.
– Спаси и помилуй рабу Божию Лидию и мужа ее Николая. Рабу Божию Елену и сына ее Кирилла. А также, Господи, спаси и помилуй внучку мою Светочку, в крещении Фотинию, и мужа ее Игоря, и дочь их Ирину… Даруй им терпение и любовь.
Я опустилась на корточки и обхватила руками колени. Мне не хотелось уходить. Показалось на миг, что я маленькая и мы с Леной в деревне и что это бабушка Зина молится в своем углу.
– Даруй нам терпение и любовь, – тихо повторила я за Кирой.
– Еще, Господи, прошу тебя, не забудь о рабе Божией Татиане и дочери ее Ксении. Прости им прегрешения их и даруй полезное ко спасению.
После каждой просьбы Кира делала поклон. Дотронувшись лбом до пола, она распрямляла спину и продолжала просить:
– Не оставь, Господи, и друзей наших, Гориных. Раба Божия Романа, супругу его, в крещении Елену, и дочь их Веронику, в крещении Веру.
За Гориных Кира сделала несколько поклонов.
А я и не знала, что Ника крещена как Вера. А ведь я тоже могу помолиться за Нику. Потому что больше ничего не могу для нее сделать. А может, больше и не надо? Может, это и есть самое нужное – просить Бога не за себя, а за другого?
Господи, услышь мою бабушку!
Пусть всем станет немного лучше. Пусть в нашей сумрачной жизни засияет свет! И пусть жизнь наша, испорченная нашими же поступками, ошибками, амбициями, наполнится чем-то значимым!
– Еще, Господи, прошу тебя о девочке Карине. Даруй нам всем мудрость и терпение, а ей – здравие и прилежание.
Кира сделала несколько поклонов за Грошеву.
– Спаси, Господи, и помилуй старцы и юныя, нищие и сироты, и вдовицы, и сущие в болезнях и печалях, бедах же и скорбех, обстояниих и пленениих…
Незаметно для себя я втянулась в Кирину молитву, сидя на полу, шептала:
– Господи, помоги еще Анжеле и дочери ее Дарье. И не забудь о муже и отце их, рабе Божием Петре. А еще, Господи, помоги ученикам моим. Особенно Павлу.
Я не случайно вспомнила о Скворцове. Он оставался занозой в душе, несделанным делом. Когда я пришла в школу с заявлением об отпуске, Скворцов вместе с другими гонял мяч.
– Здрасьте, Светлан Николавн! – Он подбежал ко мне. – А у меня братан родился.
– Уже? – воскликнула я. – Поздравляю… – Я представила новорожденного в ветхой убогой хибаре и внутренне содрогнулась. – Паша, я договорилась насчет тебя. Тебе на две смены в лагерь путевку дадут. Ты обязательно поезжай.
– Не-а, – отмахнулся Скворцов. – Я, Светлан Николавн, не могу поехать.
– Паша, это очень хороший лагерь! Кормят пять раз в день! – рассыпалась я. – Туда просто так путевки не достать! Отказываться нельзя.
– Я не поеду, – повторил Скворцов и сплюнул в сторону. – Ну сами подумайте. Кто мамке с малым поможет? Воды натаскать, то се… За огородом надо смотреть. Мы с дедулей огород засадили. Его теперь все лето полоть и поливать надо. Нет, Светлан Николавн. Я дома останусь. В школьный лагерь похожу, а туда – нет, не поеду.
Вот так мы с ним поговорили. Главное, я понимала, что Скворцов прав и что заставить его я не могу. Чувство собственной беспомощности просто убивало меня!
И потому сейчас, сидя в коридоре родительского дома, я поручала Скворцова Богу, поскольку больше нам надеяться было не на кого.
Кира закончила свою длинную молитву о живых и приступила к молитве об усопших.
Я тихонько спустилась на кухню.
Мирно и негромко шумел холодильник, шуршали ходики, из крана капала вода.
Эти родные звуки всегда умели вернуть меня мне самой. Только здесь, в этом старом доме, я ощущала себя по-настоящему защищенной.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
