Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
— Черт.
Мне захотелось вскочить с койки, однако ноги, ребра, легкие и главные пострадавшие — почки — дали о себе знать.
— Ничего. Я, конечно, таких вещей не делаю, но он меня возмутил. Я задержал его на три дня. Все-таки дача принадлежит ему, и хранилось там много всякой всячины, включая тебя. Пришить я ему, конечно, ничего не могу. Он ведь бывший мент.
— Ну да.
— Свои два дня он сидит в специальной камере для бывших милиционеров, и завтра полагается отпускать, срок выходит. Скажу тебе по секрету, что сегодняшнюю ночь он проведет в обычной камере. Ну и как мы с этим не боремся, а утечки информации все время случаются.
Я поежился. Может, это станет проявлением некой высшей справедливости?
— Я пойду. — Он вышел. — Выздоравливай.
Из-за прозрачных дверей палаты показались головы Роберта, Светы и Юльки.
— А у нас много вкусного, — подмигнул Роберт.
— Не пущу. Идите отсюда к чертовой бабушке, — сказала низким голосом рыжеволосая медсестра. — Через несколько дней приходите.
Дверь закрылась. Я попытался заснуть. Нормальное обезболивающее дает снотворный эффект.
Спустя неделю мои ребра и почки не столько бунтовали, сколько выражали внутренний кухонный протест против несправедливости бытия. Ноги заживали. Слышало, по-прежнему, лишь одно ухо, да и то — паршиво. Пора бы уже выздоравливать.
Зазвонил телефон. Я переместил его к здоровому уху.
— Что-что?
— Что ты орешь? Орешь-то что?
— Слышу плохо. Кто это?
— А что, не видно?
— Не видно. У меня симка новая. Каждый номер снова записывать приходится.
— Тимур.
— Какой Тимур? — хотел спросить я, но понял: именно тот, с чьей рекомендации началась острая фаза моих приключений. — Привет, рад тебя слышать.
— Прости, с моей подачи ты ввязался…
— Ладно, как ввязался, так и вывязался. Не все так плохо, уже выздоравливаю.
— А ходить будешь?
— Ходить могу.
— Можешь ко мне прилететь?
— На север? У меня воспаление легких недолеченное.
— Да нет, снова.
— Куда?
— Где мы были, в Берлин.
— Когда?
— Завтра не можешь?
— Слушай, я в больнице.
— Приезжай послезавтра. Жду тебя в Берлине. Перезвони. Но, если реально не можешь, не приезжай.
Тимур повесил трубку. Вот интриган хренов!
На этот раз деньги у меня были, но не так-то много — после выкупа машины я разделил полученную сумму на три части. Треть забрал Роберт, треть общими усилиями мы отдали Юле. Честное слово, засунуть ей деньги за подвязку было, кажется, проще. Я сказал, что эти деньги — оплата за содержание собаки. Подружившиеся Даррелл с Лобеном громили квартиру в Красногорске в восемь лап, два хвоста и много-много острых зубов. Из-за появления Даррелла у Лобена случилась вторая молодость. В общем, складывалось ощущуение, что зарабатывать на ремонт Юлиной съемной квартиры мне придется еще долго.
Юля утащила еще три стопки книг из моего дома (вернусь — убью!), иногда ходила на работу в «Ублюдки» и соблазняла девушку с блудливым взглядом пойти поработать в «Распутье». Комиссионные ей там обещали, что ли?
Глава тридцать вторая
В Берлине мне позвонил Тимур.
— Прилетел?
— А как же! Да, кстати, ты не сказал, где именно в Берлине. В «Мондиале», надеюсь?
— Нет, не в «Мондиале».
— А где?
— В Потсдаме.
— А Потсдам-то почему?
— Приедешь — узнаешь.
Поезд довез меня до окраины Потсдамского парка. Я смотрел на желтые осенние листья и думал: «У нас декабрь и метели, а у них осень золотая. Европа… И где в мире справедливость?» Вот он, Новый дворец, красная громада короля Фридриха. И опять не успеваю зайти. Я настолько любил берлинские электрички, что доехал до Потсдамского парка с самого дальнего конца… Ботанический сад. Тут очень хорошо дышится, даже зимой.
Длинная оранжерея, засаженная экзотическими пальмами, которые привезли сюда еще в восемнадцатом веке, чтобы потешить берлинских курфюрстов, позднее ставших прусскими королями. Мельница в двухстах метрах от дворца, которую король так и не смог снести. Говорят, когда мельник не согласился на предложенные ему деньги, король посмотрел на него мрачно и спросил: а если я снесу ее просто так? «В Пруссии есть королевский суд, Ваше Величество», — ответил мельник. Мельница осталась за хозяином. Она и сейчас стоит у входа в маленький скромный Сан-Суси.
Весь Версаль Фридриха Великого можно обойти минут за сорок. Король прекрасно умел сочетать хороший вкус и экономию, которую другие монархи называли скупостью. Может быть, само здание и было скромным. Но какой великолепный каскад вел к фонтану внизу…Зайти во дворец, что ли? Он небольшой…
Когда, уже на выходе, я покупал сборник сонат короля Фридриха для флейты — не себе, в подарок, — зазвонил телефон.
— Ты где? — спросил Тим.
— Я в городе.
— Кирху знаешь?
— Гарнизонный собор?
— Нет, кирху вдоль главной улицы.
— Знаю.
— Иди по ней, в итальянский ресторанчик справа.
— Окей, через полчаса буду.
— Мы ждем тебя через десять минут.
— Кто мы?
— Увидишь.
— Ждите сколько угодно, я инвалид. Буду через полчаса.
Получился компромисс — в небольшой итальянский ресторанчик я входил спустя двадцать минут. Отмечу, что продираться сквозь ряды рождественского базара было очень непросто.
Европейцы умеют бороться с темнотой. В самое темное время года европейские города расцветают иллюминацией. А запах глинтвейна внушает уверенность в будущем.
На столе стояли две тарелки с лапшой и початая бутылка красного. Тимур был один.
— Так кто тут «мы»?
— Мы это мы, Саша. — Из комнаты для мужчин вышел огромный, уверенный в себе, холеный Александр Георгиевич Щукин.
— А почему мы должны встречаться здесь?
— Я проездом в Берлине был, попросил Тимура отсюда позвонить.
— Я могу в метро спуститься и такси взять. Почему не в Москве?
— Видишь ли, Саша, как бы тебе сказать…
— Скажите.
— Видишь ли, как ты от нас ушел…
— Это «ушел» называется?
— Все документы покойный Владимир Николаевич в папочку упаковал и мне отдал. А копию той папочки — Фридриху Карловичу. Мол, смотри, как я добро защищаю хозяйское.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
