Толчок был совершенно неожиданным, но, видимо, подсознательно я ждала чего-то подобного, поэтому вцепилась в створку двумя руками, прижавшись спиной к раме второй, закрытой створки.
Инна смотрела на меня, оскалившись по-волчьи. Мне даже показалась, что глаза ее светятся противным гнилушечным отблеском. Она рванула на себя вторую створку, мои ноги соскользнули с подоконника, и, лишившись опоры, я повисла над улицей, держась только за металлическую ручку. Инна приблизилась с намерением столкнуть меня вниз, и ей конечно же удалось бы это сделать, но тут я каким-то чудом подтянулась и ударила ее коленом в лицо. Инна отшатнулась, а я забросила ноги вовнутрь, разжала руки и мешком свалилась в комнату.
— Ах ты, сука! — прошипела Инна и вцепилась в меня.
Не знаю, сколько времени мы с ней боролись, награждая друг друга пинками и оплеухами. Время словно остановилось. Но Инна была сильнее, и ей удалось швырнуть меня животом на подоконник. В глазах потемнело, и я поняла, что сейчас она все-таки скинет меня вниз. И тут, совершенно неожиданно для себя, я завопила: «Господи!!!» — даже не знаю, вслух или про себя. На мгновение повеяло знакомым — золотисто-зеленым, виноградным…
Я изо всех сил цеплялась за подоконник, Инна, стоя рядом, толкала меня вниз. Я ударила ее ногой, она потеряла равновесие, наклонилась вниз. Руки ее скользнули по мокрому подоконнику, и… Я даже не поняла толком, как все это произошло. Крик — и где-то там, внизу глухой удар.
Я сползла с подоконника и села на пол. По спине стекали струйки пота, язык пересох и царапал рот. Стены комнаты завертелись каруселью, придвинулись, все расплылось… А потом стало странно четким. Как будто я была близорука и вдруг надела очки.
Я вспомнила!
Вспомнила их лица и тот первый, неожиданный удар. И белую точку, похожую на тонущие в пруду игрушечные часы. И холод. И боль…
Я вспомнила все!
Ноги тряслись, но я больше уже ничего не боялась.
Выглядывать в окно я не стала. Конечно, вряд ли кто-то видел нашу борьбу. Она не зря выбрала именно окно гостиной. Напротив не было ни одного дома, а-снизу трудно разглядеть то, что делается на пятом этаже. Но все же высовываться не стоило.
Я пошла на кухню, забралась на подоконник и осторожно выглянула из-за занавески.
Она лежала на асфальте лицом вниз, похожая на сломанную куклу. Вокруг головы расплывалась темная лужа. Рядом толпились люди.
Времени у меня оставалось мало. До приезда милиции я должна была уйти отсюда.
Господи, ведь Ты же есть! Теперь я знаю это точно. Сделай так, чтобы менты, как обычно, не торопились с выездом на труп. Они ведь никогда не торопятся. Года два назад у детского садика убили женщину, труп лежал там три часа, мимо него шли родители с детьми, и никто не торопился. Ведь менты, когда приедут, не будут церемониться или ждать, когда хозяева вернутся с работы, просто взломают дверь, и все. Вдруг там убийца притаился! Да и вообще — надо же все осмотреть и запротоколировать!
Я быстро оделась, взяла деньги, какие могла найти, документы, ключи, телефон и вышла из квартиры, захлопнув дверь. Выход из парадного довольно далеко от того места. Я выйду и сразу сверну за угол, во двор. Вряд ли кто-то обратит на меня внимание. На всякий случай я надела темные очки и повязала голову платком.
У меня не было сомнений, куда ехать. Конечно, к Деду. Только он один мог мне помочь. Но прежде надо было позвонить Андрею. Я не помнила его телефон, но знала, в какой газете он работает. Ничего, найду. Только сначала уйду отсюда подальше.
* * *
— Понимаешь… — Денис говорил лихорадочно, сбивался, забегал вперед, возвращался назад, повторял одно и то же и никак не мог взять себя в руки. — Так все совпало. В тот день… Ну, когда я тебе письмо написал… Нет, накануне. Тогда я точно решил, что ухожу от Инны. Да, я тебе обещал, но… Я понял, что не хочу и не могу с ней жить. И как раз в этот момент я узнаю, что кто-то заслал нам вирус и что этот кто-то — явно из своих. Пыльников сказал, что это могли сделать только ты или Седлецкий. Потом я вспомнил, как ты говорила… Ну, что сама сочиняла вирусы. И… — Он вздохнул. Вера грустно улыбалась, не глядя на него. — В общем, сразу же после этого я узнаю, что Инна ждет ребенка. Вот.
— Интересно, а что для тебя было более весомо — ребенок или твои подозрения?
Денис закусил губу и не ответил.
— Потом Седлецкого убили, — продолжил он, помолчав. — Имитировали самоубийство. А я узнал, что у тебя с ним были давние… отношения. Что вы по одному делу проходили… свидетелями. Что ты его в наш банк рекомендовала. Что он в тебя влюблен был, письма тебе в Париж писал. И что ты с ним виделась, когда зимой прилетала.
— Понятно… — Вера помешала ложечкой остывший кофе. — Ты решил, что я в этом замешана. Наверно, этого он и добивался.
— Ты Умываку имеешь в виду?
— А кого же еще? Удивительно, как эти комсомольские мальчики умеют интриги плести. Мало ему было у вас банк отобрать, надо ж еще и нагадить так, чтобы вы со всех сторон в дерьме оказались. А что следствие? Ну, по убийству Паши?
— Да ничего следствие. Ни мычит, ни телится. Все чистенько, ни следочка.
Вера опустила голову и покусывала кончик длинного ногтя на указательном пальце. Денису показалось, что ей хочется что-то сказать, но она сомневается, стоит ли.
— Ладно, слушай, — наконец решилась Вера. — Конечно, я должна была рассказать тебе обо всем еще тогда. Может быть, ничего тогда и не произошло бы. И Пашка бы остался жив. Но я побоялась. Да и Пашку пожалела. Он ведь обещал нырнуть на дно, затаиться, как мышь… Мы с ним действительно с детства дружили, в один детский сад ходили. В школе, правда, в параллельных классах учились. Он уже тогда был в меня влюблен.
— А ты?
— А я его просто жалела. Да и интересно с ним было. Мы ведь оба были на компах помешаны. У меня папа в ЛЭТИ преподавал, у него мама программисткой была. Помнишь тогдашние компьютеры? Персоналок еще не было. На работе у отца — огромные шкафы размером с комнату. Накопители — размером с бочонок. Перфокарты, распечатки… Я там могла целыми днями просиживать. Папа меня брал с собой лет с пяти-шести. Мы с Пашкой еще в детском саду начали об ЭВМ разговаривать. Все нас считали сумасшедшими. В восемьдесят седьмом мы с ним прибились к таким же чокнутым, только постарше. Ну, как говорят, дураки друг друга по запаху узнают. Нашли подвальчик заброшенный, в порядок привели, выдали себя за кружок «Умелые руки». Тащили откуда можно всякие детали, что-то покупали, что-то выпрашивали. Собрали две персоналочки, третью отремонтировали списанную, модем добыли. Пашка написал программу, которая выявляла другие модемы. Комп сам набирал произвольные номера. Если там был обычный телефон, просто разрывал соединение, если стоял модем, номер заносился в базу данных. Зачем? А так, на всякий случай. Ну, кто-то о наших упражнениях прознал. Пришел к нам однажды дядечка и попросил забраться в базу данных одной конторы. Очень настоятельно попросил. Так настоятельно, что отказаться было бы попросту самоубийством. Вот так мы и стали хакерами. Ты представляешь, что такое подобрать код доступа? Генератора случайных чисел еще не было. Подбирали вручную, как взломщик — код сейфа. Я свой метод изобрела. И взломала-таки! Потом другие заказы пошли. Деньги появились. Тратили их, разумеется, на новые детали, запчасти, оборудование. Вроде, с одной стороны, и понимали, что чем-то незаконным занимаемся, а с другой — все это была… игра. Вот и доигрались в конце концов. Заказали нам один армейский объект. На нем и погорели. Старшие нас с Пашкой отмазали. Вызывали как свидетелей, мы только глазами хлопали, мол, не знаем ничего, играли в игрушки. Папа со мной на допросы ходил, я же несовершеннолетняя была, меня нельзя было без родителей допрашивать. Ну, ему-то я все, конечно, рассказала. Думаешь, попало? Ничего подобного. Знаешь, как он мною гордился! Занял денег, где мог, и купил мне компьютер, представляешь? С друзьями мы как-то разошлись, все больше у меня вдвоем сидели. Школу закончили, в институты поступили. Пашка мне предложение сделал, я отказала. Существа мужского пола я вообще в нем не видела. С таким же успехом можно было выйти замуж за собственный компьютер. Да и характер у него был… тот еще. Потом у него все погано складывалось, родители умерли, с работой не клеилось. А нам в банке программист был нужен. Но, как ты знаешь, он и здесь не прижился. А потом…
