Кристина нагнулась, притянула к себе большую спортивную сумку и украдкой вытащила оттуда огромного рыжего кота. На морде Рыжика читались испуг и озадаченность.
— Рыженький, поздоровайся со своим хозяином, — Кристина помахала Рыжиковой лапой. — Как видишь, с ним все в порядке.
— Я не его хозяин, — еле сдерживаясь, чтобы не расхохотаться, произнес Тимофей.
— Как? — изумилась Кристина. — Чего ж он тогда в твою квартиру рвался?
— Это соседский кот. Просто он меня любит и иногда заходит в гости.
— Ну вот! Что же ты за человек такой? — спросила Кристина, заглядывая в испуганную морду Рыжика. — Тебя даже соседские коты любят! Блин! Зачем я, спрашивается, такого громилу по всему городу таскала?
Тимофей тихо корчился от хохота и боли. Через мгновение засмеялась и Кристина.
В палату заглянула медсестра и строго шепнула:
— Девушка, немедленно прекратите тревожить больного! Завтра с утра будете смеяться и все остальное делать. А теперь закругляйтесь! Слышите?
— Еще одну минутку!
Рыжик был тотчас отправлен обратно в сумку. Кристина соврала медсестре. Минутки ей было мало. Бесконечно мало.
— Если бы ты знал, как я не хочу уходить. Правда! Я боюсь.
— Не надо.
Она не могла понять, отчего в его взгляде вдруг разлилось столько печали, столько непонятного ей сожаления. На его губах блуждала виноватая улыбка.
— О чем ты подумал, хотелось бы знать?
— Ты слышала когда-нибудь про охоту на лис?
— Даже если и слышала, что из того? — настороженно спросила Кристина.
— Смешная ты. Неужели не понимаешь? Я теперь лиса. И охотники приготовили на меня гончих. Со мной опасно. У меня в последнее время появилось много врагов.
— Ну, я тоже не белая лилия. На меня тоже кое-кто зуб имеет.
— Мне придется уехать. Возможно, надолго.
— А! Теперь поняла. Нет проблем. Я еду с тобой.
— Ты готова к тому, что несколько лет не сможешь появиться здесь? Подумай, Кристинка.
— Интересно, ты хочешь, чтобы я сказала: «Да, дорогой, ты прав. Я останусь»?
— Нет. Не хочу.
— Тогда зачем спрашивать?
— Я не смогу простить себе, если ты пожалеешь, что уехала со мной. К тому же я могу остаться калекой.
— Ты не останешься калекой. Ведь у тебя есть я, твоя вторая половинка. И эта половинка просит тебя закрыть глаза и прислушаться к тому, что тебе нашептывает твое сердце. Слышишь?
— Слышу. Оно стучит.
— А теперь… — Кристина взяла его руку и приложила к своей груди. — Чувствуешь?
— Да, — шепнул он, не в силах побороть волну горькой радости.
— Вот здесь — твое. А вот здесь, — она прикоснулась ладонью к его груди, — мое. Понимаешь? И не смей меня отговаривать. Ни одного слова на эту тему я тебе не прощу. Я сделала свой выбор.
Ее лицо, на котором нашли отражение все тревоги и печали последних дней, вдруг озарилось улыбкой. Он счастливо улыбнулся в ответ, как человек, увидевший наконец в огромных и безжалостных океанских просторах именно тот остров, к коему стремился в своих заветных мечтах.
* * *
Зоя приехала на автостанцию «Московская» рано утром. Купила билет до небольшого поселка, где теперь жил у новых приемных родителей внук Виктор и внучка Катя. К слову сказать, без этих поездок ей и жить бы расхотелось. Пустая квартира Фифы пугала ее призраками воспоминаний.
Она сидела в автобусе у окна и всю дорогу улыбалась своим мыслям.
Она ехала к внукам, к большой и дружной семье, где ее полюбили, не обращая внимания на мрачноватый характер.
Жизнь снова обрела смысл.
Душой она все еще болела, но радовалась собственной болезни. Она страдала и упивалась своими страданиями, как фанатично кающийся грешник, когда ему хочется всем все прощать, снисходить к недостаткам, оправдывать и благодарить, при этом возлагая всю вину на самого себя, бичуя себя нещадно за то, что никогда и никого не любил.
Она устала. Безумно устала, как пилигрим, бредущий по раскисшей, грязной дороге, потерявший цель. В ее жизни оставалось много вопросов, на которые она сама не могла найти ответов. Возможно, никто, кроме Господа Бога, на них так никогда и не ответит.
