– Не внушает мне доверия этот монастырь, интуиция подсказывает…
– Интуиция бывает только у нервных и эмоциональных женщин, – прервал его отец. – Не накручивай себя, все будет хорошо. Конечно, было быстрее и продуктивнее, если бы пошел я, но… мужчин туда категорически не пускают, дабы не осквернять святое место. А потом, монастырь как монастырь, я посещал места пострашнее и поотдаленнее… Вот, помню, в тайге был случай…
– Отец – ты опытный экстремал, а Ева – хрупкая женщина, ничего не видевшая в жизни, кроме учебников по биологии. Зачем ты сравниваешь? – нервно ответил Дима и закурил. Пламя зажигалки осветило его красивое, сосредоточенное лицо.
– Крепко она тебя зацепила, – усмехнулся Леонид Иванович, – я уж думал, что не дождусь того момента, когда увижу тебя таким влюбленным и обеспокоенным за чужую жизнь. Что ж, одобряю твой выбор, Ева – чудная женщина и по характеру чем-то похожа на твою мать… Всегда мечтал, чтобы ты ходил со мной в экспедиции. Но, к сожалению, безрезультатно. Теперь я, кажется, нашел выход. Привлеку в свою команду Еву как биолога, а ты в опасениях за жизнь любимой одну ее не отпустишь.
Полицейские в это время установили палатки и зажгли костер. Мужчины коротали томительный день на продуваемом всеми ветрами каменном плато, словно грифы на зимовке. Дима весь день нервничал, отказывался есть и пить.
– Почему они так долго не выходят? – то и дело спрашивал он.
– Дима, ты не представляешь, что значит рыться в архиве в поисках какой-нибудь мелкой информации! У девушек вообще может ничего не получиться.
– Уж лучше бы ничего не получилось и они быстрее вернулись, – буркнул Дмитрий.
– Если останутся на ночь, нас обязательно предупредят, – успокоил его отец.
Дима весь день не знал, куда себя деть. Одет он был чересчур легко – черные джинсы с черной водолазкой и темно-синяя куртка с утепленной подкладкой. Черные волосы на голове свободно трепал ветер. Когда уже начало смеркаться и он потерял всякое терпение, дверь монастыря со скрипом отворилась, и к ним вышла все та же высокая худая монахиня, видимо, выполняющая обязанности привратника. Дима кинулся к ней, как охотник к добыче.
– Ну, что? Где Ева? Как они?
Монахиня отшатнулась от такого напора, и Дима, испугавшись, что она сейчас захлопнет дверь перед его носом, несколько затормозил.
– С девушками все в порядке, – сквозь зубы ответила женщина, потупив глаза и глядя куда-то ему в грудь, не в силах поднять глаза и посмотреть прямо.
– Когда они выйдут? – спросил Леонид Иванович на болгарском языке.
– Сегодня девушки провели весь день в библиотеке, устали. Мы накормили их ужином и устроили на ночлег. Одна наша сестра поможет им. И, думаю, завтра они покинут нашу обитель, – ответила монахиня, все еще рассматривая грудь Дмитрия, и вдруг залилась краской стыда.
Дима даже мельком взглянул на свою грудь и пониже пояса, но в одежде у него все оставалось в идеальном порядке, и кроме черной материи, монахиня ничего увидеть не могла.
– Спасибо, сестра, – поблагодарил ее ученый.
– Принести вам еды? – спросила монахиня.
– Что вы, нет, конечно. У нас с собой много еды, не беспокойтесь, – ответил путешественник.
На том они и разошлись. Женщина напоследок подняла глаза на Диму и быстро захлопнула дверь.
– По-моему, ты здорово ее напугал, – рассмеялся Леонид Иванович.
– Интересно, чем? – достал сигарету Дима.
Между тем высокая монахиня стучалась в дверь кельи настоятельницы.
– Да, войди.
– Я видела плохое предзнаменование, – рухнула на колени пришедшая послушница. – Матушка Стефания, беда пришла к нашим воротам, чувствует мое сердце, что все это добром не кончится.
– Что случилось, сестра? Почему ты так взволнована?
– Дьявол! У наших ворот дьявол! Демонические синие глаза, черные волосы, черная одежда, а лицо! – монахиня закатила глаза.
Настоятельница сдвинула брови:
– Ты бредишь? Насколько мне известно, у наших ворот разбили палатку мужчины, ожидающие двух наших гостей. Причем двое из них – полицейские.
– Один из них демон! Его взгляд прожигает насквозь! – не унималась монахиня.
– Ну все, хватит! Не богохульствуй! На твоей психике сказалась монашеская жизнь! И что глазеть на мужчин, даже на чертовски, тьфу, прости, господи, красивых!
Дежурившие у монастыря мужчины решили ложиться спать, так как окончательно стемнело, а из-за завывающего, порывистого ветра было невыносимо оставаться на улице. Им позвонил Иван Костов и поинтересовался, как они добрались до места и каков результат. Дима забрался в спальный мешок и лег, скрестив руки на груди и устремив взгляд в натянутую материю над головой. Сон катастрофически не шел, на душе у него было неспокойно. И он знал причину этого беспокойства: ему нестерпимо не хватало Евы и не терпелось дождаться наступления утра.
«Поскорее бы она выбралась из этого каменного мешка! Зачем мы рассказали историю про королевскую семью отцу?! Почему он ею так заинтересовался и для чего мы пришли сюда копать дальше?!»
Посредине ночи раздался какой-то подземный толчок и сильный хлопок. Дима сразу же вскочил на ноги, Леонид Иванович проснулся и быстро надел очки.
– А? Что? Дима, что это было?!
– Какой-то сильный взрыв… Папа, он раздался из монастыря! – Дима помертвел и бросился из палатки, Леонид Иванович, охая, поспешил за ним.
Дима подбежал к двери и что есть силы забарабанил в нее кулаками. Земля под их ногами, а точнее, скала продолжала трястись, и доносился какой-то нарастающий гул.
– Что это, отец?! Что?! Землетрясение?! Вулкан?!
Леонид Иванович приложил ухо к двери, прислушался.
– Сын… по звуку похоже на какое-то подводное течение.
– Закрыто! Что будем делать?! Отец, есть какая-то опасность?! Что там взорвалось?!
– Дима, опасность может быть всегда, если случается катаклизм. Если размоет грунт…
– Почему они не открывают?! Может быть, с ними что-то случилось?
Дима подтянулся на руках и поднялся на каменный уступ, затем без страховки, на одном порыве тревоги за Еву, добрался до окошка, выбил его и залез внутрь, порвав куртку о торчащие осколки стекла. Оказавшись в полумраке внутреннего помещения, Дмитрий побежал на раздававшиеся крики женщин. Ободрав одежду и руки обо все возможные углы, он выбежал в более-менее просторный коридор и остановился. С виду мирный монастырь напоминал настоящий ад. Весь пол в помещении был залит грязной водой, в которой плавали одежда, обувь, книги и какие-то другие неопределенные предметы. Монахини в белых длинных рубахах, а некоторые фактически в чем мать родила хаотично носились по помещению с криками. Дмитрий кинулся к одной из них.
